В интервью Sobesednik.ru Андрей Мерзликин высказался о нынешней молодежи и объяснил, почему ему не трудно с 4 детьми. В первой части интервью Андрей Мерзликин рассказал Дмитрию Быкову, как попал в актерскую профессию и о чем самом деле легендарный фильм «Бумер». Кроме того, артист объяснил, почему в последнее время совсем мало снимается.

 – Андрей, в 90-х героем эпохи был бандит, а потом кто?
 – А потом десять лет героя не было. А кто? Не чиновник же? Вообще не было такого типа, про которого интересно было бы снимать нового «Героя нашего времени». А сейчас появился.
 – Кто же?
 – Те, кому 17–18. Я их увидел неожиданно – они не только смотрят наше кино, но остаются поспорить.
 – Вот я два года уверяю всех, что пришло гениальное поколение, – не хотят верить.
 – Пришло, непонятно только, откуда взялось. Потому что в остальном сейчас, конечно, озлобленность дикая, и вполне понятно, почему. Человеческая внутренняя жизнь – она в принципе как велосипед: если не едет, то падает. Когда нет осознанного движения куда-то, ориентира – общего на худой конец, хотя лучше бы личного, – человек начинает зарастать зверством, как сад сорняками.
И вдруг на этом фоне – когда Ошпаренных уже не десятая часть, а добрая половина – появляются совершенно новые люди. Спокойные. Умные. Знают, чего хотят. Вот про такого сейчас снять… В принципе «Зеленая карета» – как раз про такого. Не про режиссера Раевского, которого играю я, а про сына, который гибнет.
 – А не интересно вам было бы про такого, знаете, пропагандиста или чиновника, который все понимает и врет?
 – Необыкновенно интересно. Да, это грандиозный был бы типаж. Причем он не мучается – нет, мучиться неинтересно, – он наслаждается! Все сознает – и наслаждается. И ничего ему не делается. На внешнем уровне. А внутри все выгорает.
 – Я еще очень запомнил у вас «Качели»: вот, по-моему, где действительно трагедия. И «Дом на обочине».
 – «Дом» не совсем получился у меня. Антон Сиверс очень хороший режиссер, но он подумал, что во второй раз можно сделать с теми же людьми такую же нервную картину. А Миронова не смогла играть. Я хотел повторить нерв предыдущего фильма, но не нашел его.
Вот «Качели» – это я люблю, чуть ли даже не больше всего. Потому что там получилось, как мучают друг друга два человека, глупых отчасти, но любящих друг друга. Сами себя не понимают. А если всерьез посмотреть, то кто со стороны не дурак?

Возьмите любые свои отношения, посмотрите извне – ну совершенно же люди не умеют жить вместе! Вот «Качели» про это. И там мне герой нравится, и Маша там, конечно…
– Зачем вам «падре» – собственный духовник?
 – «Падре» его Рурк назвал, он католик. Да, у меня есть духовник. Можно без него, но это – как к Олимпиаде готовиться без тренера. Некоторые готовятся, но у них не получается. Изнутри никогда не понятно, где у тебя слабость. Ты гордишься хуком, а со стороны видно, что у тебя слабый апперкот.
Духовник – такой тренер. Его Алёша Шевченко, отличный артист, привел к нам в Театр Джигарханяна, и меня поразило, как этот священник, отец Алексей, разбирает спектакль. С совершенно человеческой, психологической точки зрения. А потом понял: это потому, что ему актерское неважно вообще. Он слушает исповеди – кто же лучше священника разберется в людях?
И я потом его об этом спросил: каково слушать столько исповедей? Ведь он отметил 25 лет служения: это сколько их наберется в неделю, в год? И он ответил: довольно однообразно. Люди боятся испугать, шокировать батюшку, не осознавая, что даже в таком, казалось бы, простом деле, как грехопадение, человек ничего не может нового выдумать! В общем, я использую его опыт и учусь на чужих ошибках.