Россия — это съемная квартира, в которой никто не хочет делать ремонт
Вы когда-нибудь задумывались о том, что мельчайшие особенности быта могут свидетельствовать о глобальной разнице культур? Я недавно задумался. Сидел спокойно в парижском кафе, пил кофе и глазел на проходящих мимо девушек, как вдруг получил увесистый толчок локтем от своего соседа, благообразного французского джентльмена, который как-то неловко развернул очередную страницу газеты. Джентльмен, понятное дело, рассыпался в извинениях, но этот маленький инцидент заставил меня оглянуться вокруг и заметить, сколь мало расстояние между столиками в этом кафе. Да и вообще в любом парижском заведении.

Забавный парадокс. В Европе, земле сугубо индивидуалистической, люди в ресторанах сидят друг у друга чуть ли не на головах. И ничего — смеются, улыбаются, позвякивают столовыми приборами. А в России, стране традиционно общинной, столики раздвинуты на максимальное расстояние. И попробовал бы кто-нибудь их сдвинуть — поножовщина началась бы. Отчего так?
Возможно, дело в том, что европейский индивидуализм подразумевает уважительное отношение к другим. А русские настолько устали от коммунального существования, что не терпят ни малейшего о нем напоминания, и уж тем более в ресторане.

Возможно, что, сдвигая ресторанные столики, прагматичные европейцы оптимизируют пространство, пытаясь организовать как можно больше посадочных мест.
В принципе каждая из этих причин сгодится. Однако если потянуть за ниточку этой ресторанно-бытовой коллизии, можно распутать интересный клубочек. Расстановка столиков свидетельствует о глубоких социокультурных различиях двух цивилизаций — русской и европейской, которые вытекают из того, как складывались их отношения с пространством.
Есть довольно затрепанная теория, объясняющая специфику развития России — проще говоря, весь окружающий нас мрак и ужас, — ее огромными размерами. Условно суть этой теории сводится к следующему: выходя из леса, группа славян занимала квадратный километр земли и, как и полагается молодому несознательному народу, начинала его засорять.
На уровне подсознания наши предки понимали, что как только этот участок земли станет непригодным для жилья, они смогут отойти на 100 километров в любую сторону и найти себе другой, чистый. А затем повторить этот трюк бесконечное количество раз. В общем, примерно так все и происходило — люди слонялись по территории нынешней Центрального России, загрязняли один участок за другим, пока не было введено крепостное право. Это и сформировало то неряшливое отношение русских к своей земле, которое наблюдается и у нас с вами.
Жизненное пространство европейцев было устроено совсем иначе. Каждый понимал, что другой земли, кроме этого квадратного километра, у него никогда не будет. И предок европейца постепенно научился за этим куском земли следить, обрабатывать его, убирать и вообще делать жизнь на нем максимально комфортной.
Разница между Россией и Западом заключалась также в плотности населения. В России этот показатель всегда был крайне низким. Вот современные данные для того, чтобы вы представляли себе картину: в России — 8,2 человека на квадратный километр, во Франции — 108, в Германии — 229. Этот показатель сильно повлиял на социокультурные процессы. Нашим предкам не надо было учиться выстраивать нормальные общественные отношения, потому что в радиусе 100 километров не было никого, с кем их можно было бы выстроить.
В Европе же люди понимали, что вон за той рекой живут соседи, и чтобы друг друга не перерезать, надо как-то налаживать связи, учиться терпимости, толерантности и взаимному уважению. Какое-то время, конечно, резали, и еще как, но затем постепенно поняли, что лучше все-таки договориться и улыбаться друг другу при встрече.
Таким образом, малое количество земли и высокая плотность населения сформировали у европейца необходимое для всякого цивилизованного народа ощущение собственника, ощущение того, что он хозяин своей земли. У русских же такого ощущения не возникло.
Один мой приятель недавно высказался в том смысле, что Россия — это съемная квартира, в которой никто не хочет делать ремонт. Очень удачный и меткий образ. Действительно мы до сих пор воспринимаем наши города и нашу страну как некое временное пристанище, как тот самый квадратный километр земли, который уделали наши предки. В нашем генном коде в отличие от кода европейцев не зашифрованы уважение и любовь к собственной земле. И откуда их теперь взять, непонятно.
Единственное, что тут можно сделать, — это силой заставить себя осознать тот простой факт, что мы здесь надолго, что здесь родятся и вырастут наши дети, а затем их дети. Выбор очень простой — либо жить дальше в этой непонятно кому принадлежащей съемной квартире с ободранными обоями, либо сделать наконец ремонт. Хотя бы косметический. А потом, глядишь, и столики можно будет сдвинуть.

Данила Антоновский.
Московские новости, 30 марта 2012