Фото: Reuters
Весь космос обсуждения, вся энергия протеста, весь пик формы сосредоточен
на точке 4 марта: важно выбрать честно.
Но никто из команд претендентов
до сих пор
не объявил план действий и
не сформулировал «пакеты предложений» для социальных групп
на следующую президентскую шестилетку.
Вместо предметного плана действий — коктейль стандартных популистских идей
с разными политическими оттенками, более социалистическими или более либеральными.
Плюс традиционное: за все хорошее против всего плохого.
Внятного же ответа, четкой стратегии, отвечающей
на запросы пассионарной
аудитории нет.Допустим, светлые силы победят
и выборы будут честными. Честно избранный некто: Путин, Зюганов, Прохоров, любой другой Явлинский скажет стране велюровым мартовским утром: «Привет!
Я туточки! Что делаем дальше?» «Хо!- ответит утратившая электоральный навык
страна,— Ну.. Это самое …» За полтора месяца
до выборов мы наблюдаем не идеологический раскол,
а сумятицу и несформулированность ожиданий. Социальный заказ раздроблен
и отчасти противоречив.
Первая значимая половина электората — поколение перемен 90-х, те, кому сегодня за 40.
За нее имеет смысл бороться любому
из претендентов. Главная отличительная черта этой группы избирателей — согласие
на стабильность. Для них эмоциональным
и формирующим был первый избирательный опыт в 90-х, когда лист заказа выглядел очевидно простым
и объединяющим. Народ хотел есть и «более лучше одеваться».
Политический протест был
в высшем смысле вульгарным: против тех, кто сытно ест, сладко спит
и хорошо «упакован». Целый семантический аппарат описывал сытость элит, целый каталог обладаний фиксировал признаки жизни,
за которую стоило бороться. Колбаса, мясо
и масло не по талонам, джинсы, дубленки, сапоги
и хорошие книги, ассортимент спецстоловых
и магазинов спецобслуживания. Политическая ненависть формулировалась
не идейной, а потребительской базой: власть сыта, народ голоден. Коммунисты (читай – враги народа) - это те, кто жирует. Свобода имела вполне материальное воплощение.
Соответственно
и требование к избираемой власти было четким: накормите, оденьте
и хотим жить, как заграницей. Вялые
и аполитичные настроения поколения сорок плюс
из средних городов
и крупных райцентров сегодня объясняются именно этим: они помнят, что плохо, это когда
на полках в магазине только березовый сок
и толстолобик в томате. Они помнят, что ген сытости может быть сильнее гена развития.
Именно они, старшее поколение жителей средних городов
и райцентров, — основные носители инерции. Пуганые. Помнящие, что было хуже. Вынужденные приспособленцы. Они
не станут заказчиками борьбы
с коррупцией – потому что знают, что, когда убирали одного взяточника, приходил следующий. Голодный, чужой.
Они вряд ли станут народным патрулем
в борьбе с криминалом – потому что помнят, что хуже своих бандитов может быть передел бандитской власти.
Они не могут быть толерантными, потому что для них сосед по огороду Хабибуло – свой, русский,
а владелец местных ларьков Али – это хватит кормить Кавказ. Даже если Али киргиз.
Их проблемы почти универсальны
и легко формулируются, чтобы стать частью политического заказа: спившиеся мужики, рано умирающие
от наркотиков и вызванных ими заболеваний подростки, нищенские зарплаты, отсутствие рабочих мест, неулучшаемые жилищные условия, плохое медицинское обслуживание
и ничего не гарантирующее образование. Но стать политической силой, готовой думать не
о животе, но идеях, эта часть электората сможет только
в одном случае.
Если хотя бы один
из лидеров предложит свой
бизнес-план действий. Переведет ожидания
на язык задач
и даст программу
их решения.Генетической памяти пустых полок нет
у второй крупной избирательной силы — молодых жителей крупных городов, тех кому за 20. Тех, кто потенциально активен
и теоретически готов стать благодарной аудиторией или силой будущего президента.
Их претензия к жизни другой природы, им недостаточно быть накормленными
и обутыми. Им непонятны мемы джинсов Montana
и спецбуфета.Эта электоральная группа гораздо
в большей степени
хотела бы сформулированных свобод
и гарантий. Например, понятной карьеры. Доступного жилья. Доходов, позволяющих путешествия
и стажировки за границей. В этой группе минимальный уровень конформизма
и высокий запрос
к власти на знаки уважения.
Они готовы к развитию, и чем выше будут темпы внутреннего роста, тем труднее будет
их заболтать. Эта формация созрела, чтобы быть политической силой, руками
и мозгом нового президента, но им тоже
не предложен бизнес-план.Запрос молодых зрелый
и менее радикальный.
Их линия счастья мало связана
с бытом. Их ожидания долгосрочны,
а энергия, политический зуд, гражданский пар ищут
не свистка, но паровоза. Эта сила может играть
не против президента только
в том случае, если
ей будет предложено эффективное применение. Например, создание реальных гражданских институтов, социальных лифтов или борьба за гранты, позволяющие работать
в лучших лабораториях. С жестким таймлайном.
Борьба
за чистые технологии — безусловно важная, краеугольная, необходимая — заполнила
в том числе лакуны, которые по справедливости должны быть отданы поиску
и созданию общего понятийного аппарата. Кроме технологий нужно преодоление поколенческой
и сословной мембраны между политическими лидерами
и избирателем. Формирование навыка взаимного слышанья
и взаимного планирования жизни. Кажется, к этому
не готовы ни начальники страны,
ни лидеры оппозиций.
… Отсутствие прагматики
и конкретных предложений можно заместить эмоциональными компенсациями
и спекуляциями. Самые эффективные традиционно — внешний враг
и чистота нации,
в диапазоне мирового опыта —
от Северной Кореи
до Германии образца 30-х годов
прошлого века.Самые безобидные — социо-культурное превосходство нации.
Но мы давно не выигрываем олимпиад, часто роняем спутники
и даже в области балета все больше цитируемся
в связи со скандалами. До
4 марта политический раж электората оприходован: одни объединятся
в борьбе за честные выборы, другие спрячутся
в домике охранять худую стабильность.
Но потом наступит понедельник.
И что?Наталья Лосева.
Московские новости, 20 января 2012