Некрасовская мысль, выраженная нарочито простым, почти раёшным стихом, была весьма глубока:
у кривой системы нет бенефициаров,
в ней одинаково плохо угнетаемым
и угнетателям, труженикам
и паразитам. Быть в этой системе человеком нравственным
так же невозможно, как добрым крепостником или милосердным тираном.
Хорошо ли в этой системе оппозиционеру? Плохо: моральная правота – сомнительное утешение, посадить могут
за что угодно, суд стопроцентно управляем, гражданские права стремятся
к нулю, народ инертен, трибун почти
не осталось, уличная активность приравнивается
к диверсии, критика власти –
к заданию госдепа,
с работы тебя скорей всего попросят.
Но
лучше ли губернатору?
Эта должность даже более рискованная, как показал случай пензенского руководителя: диссиденту по крайней мере
не предлагают взяток. Губернатор, будь
он трижды единоросс, – любимый кандидат
на заклание.О том, каково
в России бизнесмену, даже самому лояльному (других
не осталось), можно
не распространяться. Министр?
Про это вам расскажет Улюкаев, да
и вообще любой министр
в России – чуть получше защищенный чиновник, удел которого – быть скормленным при первых признаках народного недовольства.
Наконец, сам национальный лидер?
Но он никуда не может деться
со своей элитной галеры,
он заложник вечных разборок под ковром
в собственном окружении,
он обречен ссориться
со всем миром
и выслушивать гадости
от мировых лидеров, которые, увы, могут себе позволить нелицеприятные оценки.
А в ответ что делать – Воронеж бомбить?
От доллара уходить?
Под Китай падать? Смертную казнь возвращать?
Выживают только незаменимые профессионалы,
будь то врачи или ракетные конструкторы; они защищены,
и то до поры – примерно как Сахаров
в СССР; но
их удел – «шарашки», чуть более комфортные, чем тюрьмы.
Лучше всего тому,
от кого ничего
не зависит: он смотрит на это все и
до поры потешается.
Но когда все это рухнет, то рухнет непосредственно
на него.Ничего, братцы! Скоро лето, и
в канавах потеплеет.