Сегодня Владимир Путин тоже все время рассказывает народу –
то ли из бункера, то ли из кремлевской телестудии, – что жить стало значительно лучше, вот
и коронавирус мы преодолели гораздо лучше остальных,
и экономические трудности
у нас не критичные, и горизонт планирования президент призвал продлить за
2024 год – ясно давая понять, что
и после 2024 года ничего
не изменится, а если изменится, мы
об этом не узнаем.То есть стабильность, сплоченность
и счастье. Об этом парадоксе – что
в самый канун большого террора вождь назвал жизнь более веселой,
и миллионы именно так
ее вспоминали –
в самую пору задуматься сейчас.
Писал же маршал Жуков
о той эпохе в «Воспоминаниях
и размышлениях»: «Мне хочется сказать доброе слово
о времени предвоенном… Хорошо, очень хорошо
мы начинали жить!» Очень может быть, что по сравнению
с войной так оно
и выглядело.Но если
у Жукова были основания так вспоминать
о предвоенном времени,
в котором все-таки были
и Чкалов, и Туполев (посаженный
и выпущенный), и Симонов, – трудно сказать, чем понравится будущим мемуаристам нынешнее время, тоже, кстати, имеющее все черты предвоенного.
И все-таки, несомненно, некоторым – а
их немало – стало
и лучше, и веселей.Речь
о тех, кто ничего толком
не умеет делать
и радуется любым закручиваниям гаек (уж
им-то оно работать
не мешает, поскольку они и
не работают); о тех, кто чувствует счастье, только когда забирают соседа –
а тебя не забирают!Речь
о тех, кто злорадствует при виде чужого падения –
а этих падений
и тогда, и сейчас полно,
и будет еще больше.
Речь о тех, кто любит
не рост и
не созидание, а пытки и доносы: ведь это
в самом деле увлекательней работы, конечно, если речь
о непрофессионалах!Но
много ли осталось тех профессионалов?
От тех времен остался очень точный
и горький анекдот. Русский, американец
и француз спорят
о счастье. За американца и француза сами
что-нибудь придумайте (бабки там или любовница новая),
а русский говорит: «Ничего вы
не понимаете. Счастье – это когда
к тебе с утра стучатся
с ордером: «Это Мещанская, 5?» А
ты гордо и радостно отвечаешь: «Нет, это Мещанская, 6!»