Север Свердловской области известен своими красивейшими местами, эта «уральская Мекка» для туристов привлекает любителей природы в любое время года. Вот только с 2009 года леса постепенно вымирают, а из рек уходит рыба. Не верите? Посмотрите на цифры: десять лет назад здесь погибло 0,6 гектара леса, а в 2019 году – больше 435 гектар.

МЕРТВЫЕ РЕКИ, ЯДОВИТЫЕ БЕРЕГА
Причина банальна – на севере региона – в 40 километрах от города Ивдель действуют три карьера Уральской горно-металлургической компании – Шемурский, Ново-Шемурский и Тарньерский. Здесь промышленники подрядчика — ОАО «Святогор» добывают черновую медь, а также медные и медно-цинковые руды.
Рядом с карьерами – отвалы, из которых в реки просачиваются подотвальные ядовитые воды, особенно после дождей. Также с промышленных объектов идут трубопроводы в сторону очистных сооружений.
Если внимательно рассматривать свежие (сделаны в августе 2019 года) снимки из космоса, то легко увидеть места протечек – ярко фиолетовые полосы на карте – погибший лес, а белые полосы – это опустевшие «мертвые» реки, где нет рыбы, а водная гладь покрыта толстым слоем пены.
Река Шегультан берет свое начало в природном заповеднике «Денежкин Камень», ниже по течению в нее впадает река Ольховка, загрязненная промышленными стоками. По итогу – из обеих рек исчезла вся фауна.
— Последствия загрязнения рек связаны с заповедником «Денежкин Камень» косвенным образом. У нас на территории нет загрязнений, потому что Шегультан, как и река Тальтия, отравлены ниже по течению. Из-за этого к нам не идет рыба, то есть из экосистемы выпадает важный компонент – ихтиофауна,— рассказывает «КП-Екатеринбург» директор заповедника «Денежкин Камень» Анна Квашнина.
ГИБНЕТ ВСЕ ЖИВОЕ
В местах отравлений гибнет все. Если, к примеру, после бедствий, связанных с природными пожарами, травянистая растительность начинает буйно расти уже через год, то отравленная стоками почва остается безжизненной на сотни лет.
— Серьезный скачок гибели леса произошел в 2016 году и потом по нарастающей. С карьера Тарньер стоки попадают в реку Мундыр. На самом деле, это лишь 12% от общего объема погибшей растительности. Остальное приходится на карьеры Шемур и Ново-Шемур. Вдоль реки Ольховка живого леса практически не осталось,— с сожалением констатирует Анна Квашнина.
У предприятий УГМК, которые разрабатывают карьеры, протечки как были, так и идут: экологи не фиксируют их, но сталкиваются с последствиями, которые наступают через несколько месяцев.