Владимир Путин в 17-й раз ответил на вопросы своих сограждан. Ну, на какие успел. С точки зрения достучавшихся до главы государства, пользу «Прямых линий» переоценить трудно: помощь президента быстра и неотвратима. Но те, кто не попал в счастливцы, смотрят на эту лотерею по-иному — как на телешоу, демонстрирующее чудеса эффективности, отзывчивости и информированности главного чиновника страны. И если судить по законам этого жанра, то результативность действа медленно, но верно идет на убыль.

«Конечно, многие темы традиционно повторяются из года в год. Это здравоохранение, жилье и, конечно, зарплаты и пенсии. Но есть и острые вопросы, характерные именно для этого года». Произнесенные год назад слова Кирилла Клейменова, одного из традиционных ведущих «Прямой линии» — по сути, краткий вариант сценария передачи. Не претерпевшего за 17 с половиной лет, прошедших после первой «линии» (декабрь 2001 года), абсолютно никаких изменений.
Подтверждением может служить сказанное тем же Клейменов в 2002 году: «По-прежнему больше всего вопросов на социальные темы, затем идет тема жилья, финансы, работа и проблема правоохранительных органов. И очень большой блок личных вопросов».
Характер самих обращений за эти годы тоже, мягко говоря, изменился не сильно. Вот, к примеру, выдержки из «прямолинейных» жалоб образца 2001 года: «Владимир Владимирович, мы практически не живем, мы – существуем… На такую зарплату прожить невозможно… Цены на свет и тепло непомерно растут. И никакая зарплата, конечно, не угонится за этими ценами… Рядом с нами проходит газопровод. А у нас в домах и наших хатах нет газа».
А это — из вопросов, пришедших на нынешнюю «Прямую линию» и частично озвученных во время эфира: «Очень тяжело растить детей на зарплату в 10 тысяч… На такую зарплату сейчас по нынешним ценам прожить невозможно… У нас два завода, но работы нет, молодежь бежит или спивается… Все дорожает, не хватает на лекарства. На такую пенсию жить невозможно…
Кто и почему решил, что каждый год нужно повышать тарифы на коммунальные услуги, газ и электроэнергию?.. Наша страна экспортирует огромные объемы газа за рубеж. Не кажется ли Вам, что нужно подумать и о жителях России, обеспечить их дома газом?..»
Нет, сказать, что в стране ничего не меняется, было бы, конечно, несправедливо. Зарплаты и пенсии существенно выросли. Правда, одновременно взлетели тарифы и цены, но, как уверяет Росстат, первые — все-таки выше. Газификация тоже не стояла на месте. Однако, судя по тем же обращениям, вряд ли можно назвать эти перемены к лучшему революционными: и сегодня, увы, как и на заре «Прямой линии», очень многие, слишком многие, граждане России могут сказать о себе, не жеманясь и не красуясь, что не живут, а существуют.
Мало того, к старым социальным болячкам добавились новые. Вот, к примеру, что пишут президенту о качестве медицинской помощи: «В Мурманске прошла оптимизация здравоохранения, в результате о доступной медицинской помощи говорить не приходится. Запись к специалистам узкой специализации длится до двух месяцев…
Например, моя мама с 6 мая ждет записи к кардиологу». 18 лет назад, помнится, никто президенту на такое не жаловался. Жаловались, правда, на другое — на дорогие лекарства, на то, что за формально бесплатную медицину приходится платить. Но на то же жалуются и сегодня.
И уж точно не было такого феномена, как «мусорные бунты». Вот их отголоски в вопросах, размещенные на сайте «Прямой линии»: «Будет ли остановлено создание мусорного полигона на станции Шиес Архангельской области? Там болота! Полигон строят без документации, растет социальная напряженность…
В Нижнем Тагиле при проведении мусорной реформы платежи за вывоз мусора выросли в разы. Семья из 4 человек раньше платила около 100 рублей в месяц, теперь эта сумма выросла до 600 рублей… В частном секторе платежи еще выше, а услуга фактически не оказывается… В городе идут постоянные протесты, но городские власти не хотят ничего замечать».
Это «власти не хотят ничего замечать» рефреном проходит сегодня практически через все обращения к Путину. Такая претензия высказывалась, разумеется, и раньше, но тренд явно усиливается. Что говорит, во-первых, о том, что за эти годы в стране не поменялось (как минимум — в лучшую сторону) главное — отношения между властью и обществом.
Полноценного диалога как не было, так и нет. Чиновники твердо уверены, что им лучше знать, сколько в населенном пункте А должно быть врачей на душу населения и может ли на окраине населенного пункта Б располагаться источающая смрад свалка. Как тогда, так и сейчас, это, по их мнению, не наше с вами собачье дело.
И второй вывод — гражданам все больше раздражает такое положение дел, они все меньше склонны мириться с этим. Нет, вера в сказку о добром царе и злых и нерадивых боярах окончательно не ушла. О чем свидетельствует, в частности, такое обращение, пришедшее на «линию»:
«Уважаемый Владимир Владимирович, смотрю подготовку к „Прямой линии“ и думаю: а почему только вы как дежурный по стране отвечаете на наши вопросы за всех ваших чиновников? Почему бы и им, взяв с вас пример, раз в год не найти время и не ответить на вопросы, касающиеся их отрасли, области, города?»
Но даже из этой верноподданнической челобитной проглядывает плохо скрытое изумление: как так, почему у такого деятельного и чуткого «дежурного по стране» так мало последователей в более низких эшелонах власти?
Тут всего один шаг до «крамольной» мысли: вовсе не царское это дело — решать отдельные проблемы отдельных подданных или в лучшем случае — отдельных их категорий. Царское — заставить делать это государевых людей. Наладить дело так, чтобы «бояре» сами начали, черт возьми, замечать нужды и чаяния «людишек».
Повторим, что такие мысли вряд ли посещают головы тех, кому повезло «достучаться до небес» и решить свои проблемы. Главное, как говорится,— результат. Но много ли таких? Восторги ведущих по поводу перегруженных телефонных линий и растущем год от года количестве вопросов никак нельзя понять и разделить.
Ведь эти перманентно побиваемые рекорды — полтора, два, три миллиона — означают всего лишь, что все больше вопросов к президенту остается без ответа.