10 мая в прокат выходит новый фильм режиссера Павла Лунгина «Братство», посвященный теме вывода советских войск из Афганистана. Картина воспринята неоднозначно. Например, зампред комитета по образованию Совета Федерации Игорь Морозов назвал фильм непатриотичным. Он отметил, что лента содержит «прямые искажения фактически исторических событий по выводу наших войск из Афганистана».

Изначально премьера должна была состояться 9 мая, но сенатор потребовал не выпускать фильм в прокат в День Победы. Поэтому она выходит днем позже. Накануне премьеры мы пообщались с Павлом Лунгиным о современных военных конфликтах, милитаризме, деятельности Минкульта и российской киноиндустрии в целом.
«Все российское общество сейчас расколото в своих оценках прошлого»
— Каков политический посыл вашего фильма для современной России?
— Мы все живем современностью, и, конечно, каждый проецирует образы кино на текущий момент жизни. Это фильм о том, как легко было войти в войну и как тяжело из нее выйти. Например, сегодня убить человека уже стало чем-то нормальным, это не вызывает особых переживаний. Фильм призван напомнить, что убийство человека не может быть нормой.
— Можно ли провести параллели между участием СССР в афганской войне и современным участием России в военных конфликтах (Украина, Сирия)? Ваш фильм заканчивается на том, что один из героев по прозвищу Грек признает бессмысленность этой войны. А сейчас есть смысл участия России в подобных столкновениях?
— Я считаю, что большинство военных конфликтов бессмысленны. Мой фильм не прославляет войну. Но вообще, если подумать, я не видел ни одного произведения искусства, которое бы воспевало войну. Исключение может составлять разве что «Песнь о Нибелунгах». В книге Льва Толстого «Война и мир», там, где он описывает Аустерлицкую битву, вы тоже можете прочитать про чувство бессмысленности войны.
Что касается параллелей, то естественно, что мы так или иначе апеллируем к современности. Но тем не менее не стоит фильм ставить в текущий политический контекст и видеть в нем средство для пропаганды чего-либо. Это просто фильм, каждый в нем видит что-то свое.
— Как вы относитесь к попыткам ряда политиков, военных экспертов и политологов оправдать участие СССР в Афганской войне? И более того, они считают вывод советских войск из Афганистана ошибкой.
— Это, в основном, обиженные люди. И чтобы как-то компенсировать свои обиды, им нужен реванш. При этом за счет таких заявлений они и себя прославляют. Но так думают далеко не все. Возьмем то же сообщество «афганцев». Фильм «Братство» в каком-то смысле расколол его на два лагеря. Одни его одобряют, другие ругают. Но в этом нет ничего необычного, это отражение и самого нашего общества. Все российское общество сейчас расколото в своих оценках прошлого.
«У России нет поступательного движения»
— Ваш фильм не только об Афганской войне, но и о закате советской эпохи. Когда Россия вмешалась в сирийской конфликт и пошел первый «груз 200», то многие увидели параллели с закатом СССР. У вас нет чувства, что в ближайшем будущем России предстоит некий слом и начало чего-то нового?
— Мы часто видим, как уставшие режимы, которые уже потеряли свою энергетику, прибегают к короткой «победоносной» войне для поднятия собственного духа. И вместо того, чтобы решать внутренние проблемы, они решают проблемы внешние. Вход в Афганскую войну был совершенно ненужным и губительным, эта война сожрала все остатки советской экономики.
И вывод войск из Афганистана это и был одновременно и конец СССР, фактически через год его уже не стало. Поэтому проводить параллели между тем временем и нынешнем уместно. Россия — это вообще такое общество, которое все время возвращается к пройденному.
Например, сейчас вдруг снова разгорелись споры о Сталине, хотя с этим вопросом все было ясно еще в конце 80-х. Почему? Что? Как?
Я помню, что перестройка начиналась с мощной волны десталинизации. Сейчас идет стадия сталинского реваншизма, пытаются его оправдать и обелить. Эти споры о Сталине свидетельствуют о том, что наше общество снова вернулось к прошлому, но уже на новом витке своей истории. У России нет поступательного движения.
Это наша судьба с тех пор, как Иван Грозный не допустил на Руси эпохи Возрождения своим личным зверством. Тогда наша страна вышла из процесса смены исторических этапов. История России напоминает поцарапанную пластинку. Идет песня, потом соскок, и мы снова оказываемся там же, где были.
— Вы хотите сказать, что если это судьба, то этот порочный круг нельзя разорвать?
— Разорвать этот порочный круг — это и есть наша единственная и принципиальная задача. Эпоха Возрождения — это, по сути, все то, чего у нас сегодня нет. Это отношение к правам личности, к правам собственности. Все это начиналось формироваться в Европе и могло бы прийти к нам, но вдруг было остановлено. У нас же была даже боярская дума, некий парламент в зачаточном состоянии. А в итоге Россия оказалась в абсолютизме.
— Ряд наблюдателей и экспертов уверены, что страна погрязла в милитаристском угаре. Мы говорим незадолго до Дня Победы. Но даже он, по их мнению, превратился из дня памяти и скорби в пафосный праздник войны. Разделяете ли вы эту точку зрения? И какую роль здесь должно играть кино?
— Про милитаризм я уже сказал. Большинство военных конфликтов бессмысленны. Мое кино как раз носит антимилитаристский характер.
Что касается кино, то оно всегда играет двоякую роль. С одной стороны, оно призвано развлекать. Например, какую роль должны играть «Мстители»? Миллионы и миллионы людей идут его смотреть. Но при этом никакой роли это кино не играет, это просто забвение на два часа, некий Шекспир в кукольном театре.
Но есть кино, которое призывает к обдумыванию своего места в мире, к размышлениям об истории и будущем. Я делаю кино, которое призвано хоть как-то задуматься о важных вещах. Посмотрите, у нас, по сути дела, не было фильмов про Афганскую войну. У нас не было фильмов про чеченскую войну. Хотя несколько было картин, но это не значит, что тема раскрыта до конца.
У нас не было фильмов о ГУЛАГе, о том, как люди там выживали, каковы были их судьбы. Все это темы, которые почему-то предпочитается особо не затрагивать в кино. Но они гниют где-то внутри нашего общества. И вот делаешь фильм на одну из таких тем — и сразу идет воспаление. Это значит, что у общества есть огромные нерешенные проблемы, которые можно решить языком искусства. По-другому их не решишь.