Владислав Сурков, помощник президента, а в прошлом один из главных кремлевских идеологов, в своей статье выдвинул тезис о том, что «государство Путина будет жить века». Нет-нет, речь не идет о бессмертии лично Владимира Владимировича: по мнению Суркова, современная путинская Россия — это «особый тип государства», более совершенный, чем, например, западные модели.

Тип этот основан на идее «глубинной народности» и единения простого люда и власти: мол, государство Путина тем и уникально, и сильно, что умеет слышать и понимать народ и видеть его «на всю глубину». Держится же наша модель не на каких-то иллюзорных институтах, как на Западе, а на доверии — общества к первому лицу.
Надо заметить, что статья вышла в, откровенно говоря, тяжелое время — уровень жизни падает, экономика развивается на бумаге, да и то ее «рост» начался лишь после смены главы Росстата. Зато усиливаются протестность и социальный пессимизм.
Прошлый год показал, что общество обозлено из-за бедности, неравенства, антисоциальных реформ. Как следствие — рейтинги власти спикировали вниз (и этот тренд продолжается). На фоне накопившегося негатива голову подняли левые силы — и они уже начали побеждать на выборах в регионах.
Осознавая кризисность ситуации, Кремль, однако, пока не готов пойти на реформы: ведь чтобы реально преодолеть бедность, нужно менять всю экономическую модель, а это ударит по интересам сырьевиков и иной правящей олигархии. Власть же боится нарушить баланс сил внутри элиты и потому оказывается в патовой ситуации: надо как-то вытягивать рейтинги, но в то же время и не «колебать устои».
Статья как бы подсказывает выход: вместо проведения реформ объявить, что бедность — это никакая не бедность, а духовный подвиг российского народа, «добровольно» отказывающегося от западного «общества потребления» ради «духовных скреп» и «величия страны».
Это «там», «у них», «вовне» — на первом месте поесть, отдохнуть под пальмами, прикупить брендов и вообще предаться всяческому разврату. А у нас — духовность, нестяжательство, аскеза, пост и прочие благие вещи. Работать за гроши до старости, во всем себе отказывать — зато у нас великая держава и своя, «органически сложившаяся модель» государственности, которая «не как на Западе».
Если применить эту идеологию, то можно все оставить по-старому: правящая элита живет припеваючи, а народ ее содержит, и при этом счастлив. Ведь главное — доверие и единение.
Давайте оставим за кадром очевидный аппаратно-политический смысл выступления Владислава Суркова — кремлевский экс-куратор внутренней политики попросту напоминает главе государства о себе, стремясь вернуть былое доверие.
Но стоит подробнее остановиться на идеологии его статьи, так как она, увы, может зацепить многих — и внутри элиты, и в простом народе.
Почему увы? Да потому что жить по такой идеологии для современной России не только не современно, но и попросту опасно, если мы действительно хотим состояться как великая держава. И дело тут вовсе не в идее вечного «путинизма» — бог бы с ней, — а в принципиальном подходе к социальной политике и положению России в мире.
Нужно заметить, что Владислав Сурков — не новатор. Идеология «народности», особого типа «единения» и т. п. использовалась в России неоднократно — и всегда властями, которые или чувствовали недостаток легитимности, или не хотели решать накопившиеся социальные проблемы, но при этом стремились предотвратить недовольство населения.

Все началось тогда, когда на Западе стали трансформироваться абсолютистские монархии, уступая место первым конституционным системам. Наши же цари никак не хотели расставаться с абсолютизмом. Поэтому уже Александр I в начале XIX века стал задумываться о самобытности российского государства и о духовных «скрепах» как об идеологии, замещающей европейские идеи конституционализма (вспомним в связи с этим министра просвещения Шишкова, над которым смеялся Пушкин).
Преемник Александра, Николай I, пошел дальше и внедрил так называемую теорию «официальной народности» — очень напоминающую идеологию, предложенную Владиславом Сурковым. Там было и духовное единение, и особая форма взаимоотношений государя с народом. Непосредственной причиной идейных исканий Николая Павловича стало, конечно же, восстание декабристов, которое сильно напугало молодого царя.
Николай все время своего правления боялся революции — из-за этого велел усилить палочную дисциплину (и получил прозвище Палкин), ограничивал просвещение, отправлял студентов в солдаты и т. д. А еще он всячески уходил от решения насущной на тот момент проблемы — отмены крепостного права.
Итогом, как мы помним, стало ослабление России, накопление экономических проблем, поражение в Крымской войне.