13 января — День российской печати. Профессиональный праздник работников СМИ, который я, признаться, не особо люблю, потому что климатически неблагоприятная дата. Да, в этом году теплый январь. Но зачастую в этот день бывает так холодно, что выбраться куда-то — подвиг. А не прийти нельзя.
И приходится поверх элегантных нарядов натягивать все самое теплое и, чертыхаясь, бежать
на какой-нибудь «бал прессы»
в темноте по морозу —
в шарфах и рейтузах, с красным носом
и слезящимися глазами. Суровое ремесло вытравливает
в журналистах склонность
к неге. Они, конечно, могут отмечать праздник и
с красным носом.
Но лучше все же с обычным.В советские времена, скажем, День печати был
5 мая. Солнышко, птички, цветочки. Никаких рейтуз. Мечта, а
не праздник. Мечта,
к сожалению, закончилась в
1991 году. Ровно через два дня после того, как прекратил свое существование
Советский Союз.Прекратил
он его 26 декабря, а уже 28-го Президиум Верховного Совета РСФСР принял постановление
об учреждении Дня российской печати
13 января взамен майского Дня советской печати. Сейчас вспоминаешь
и думаешь: вот
они жгли.Большевики, когда захватили власть, первым делом приняли Декрет
о мире и Декрет о земле. А демократы, когда захватили власть, первым делом переназначали День печати.
Не было ничего важнее? Нет, конечно, определенная логика
у демократов присутствовала.
День печати
5 мая был приурочен
к выходу первого номера большевистской газеты «Правда», печатного органа КПСС, которая правила страной
70 лет. Время «Правды» закончилось. Демократам хотелось забить побольше гвоздей
в крышку «советского» гроба, чтоб она вдруг опять
не открылась. Перенос Дня печати рассматривался как один
из гвоздей. День печати необходимо было приурочить
к какому-то событию
докоммунистической эры.Историки нарыли первую попавшуюся дату —
15 января 1703 года. В этот день вышел первый номер первой российской печатной газеты, основанной указом Петра
опять же Первого,
со сказочным названием «Ведомости
о военных и иных делах, достойных знания
и памяти, случившихся
в Московском государстве и
во иных окрестных странах».
Петр Первый считал газету важным средством борьбы
за проведение реформ
и утверждения могущества Российской империи.
Он стремился насадить
в России новый уклад жизни, который
способствовал бы ее развитию, и копировал то, что уже хорошо работало
в более развитых западных странах, —
в том числе газеты.
Демократы 90-х годов прошлого века смотрели в
ту же сторону, что
и Петр. Повторяли
за Западом. Но сейчас-то у нашего государства другой вектор. Мы, наоборот,
не хотим копировать западные страны.
Мы идем своим особым путем
и стараемся воссоздать особый уклад жизни
с традиционными российскими ценностями.
А День печати при этом увязываем
с деяниями прозападного императора. Идеологически это, конечно, неправильно.
Объективно
у правительства сейчас есть все основания, чтоб День печати снова переназначить, подобрав для него более подходящую «допетровскую» дату. Можно, скажем, связать День печати
с первопечатником Иваном Федоровым
и первой русской типографией.
Там наверняка найдется
какая-то весенне-летняя дата, приятная
во всех отношениях для широкого журналистского празднования.
А можно копнуть
и поглубже: пошерудить берестяные грамоты. Первая берестяная грамота, кстати, была найдена
26 июля 1951 года. Почему бы не перенести День печати на
26 июля? Отличный вариант.
Времена меняются, и
не стоит тупо поддерживать неудачные решения прежних правительств, принятые много лет назад
в суматохе. Совершенно очевидно, что
13 января не годится для Дня российской печати ни по идейным соображениям, ни по погодным.
Работники средств массовой информации заслуживают профессионального праздника
в благоприятных климатических условиях. Желаем коллегам, чтоб таким он
и стал — причем
в самое ближайшее время.
И приходится поверх элегантных нарядов натягивать все самое теплое и, чертыхаясь, бежать