Боюсь, что интеллектуальный центр, принимающий решения у нас «наверху», окончательно потерял свою квалификацию. Инициатива Владимира Путина о выплатах за рождение первого ребенка — это с экономической и социальной точки зрения великолепный пример того, как делать не надо. Эта инициатива вызывает у нас как минимум несколько вопросов.

Вопрос 1: Кто родители?
Будущий кандидат в президенты России предлагает выдавать немного денег (примерно одну восьмую часть их дохода) малоимущим семьям в течение полутора лет с момента рождения первого ребенка — для того, чтобы в России стало меньше малоимущих семей, не имеющих детей.
Первый вопрос, который хочется задать (оставим в стороне на время «студенческие» семьи, попадающие в эту категорию): мы действительно хотим, чтобы больше детей появлялось у семей необеспеченных, у людей, которые не нашли себя в жизни, у немобильных семей, живущих в депрессивных регионах? Мы хотим увеличивать число детей в семьях, не способных дать ребенку качественную заботу и хорошее образование?
Мировой опыт показывает: дети из малоимущих семей являются скорее угрозой обществу, чем его активом. В частности, меры по добровольному ограничению рождаемости в неблагополучных семьях (речь о легализации и введении бесплатных абортов) значительно влияют на снижение преступности в стране уже через 15–20 лет.
Конечно, речь не идет об искусственном ограничении рождаемости в любом классе общества. Но давайте все же не поощрять рост рождаемости в неблагополучных стратах. Казалось бы, нам надо тратить силы на выведение малоимущих семей из бедности — а там они сами разберутся, сколько детей рожать.
Если мы хотим стимулировать рождаемость, то надо поощрять рождение детей средним классом. Эти дети получат образование, они будут статистически намного более законопослушными, их вклад в будущий ВВП будет на порядок выше. Однако пока мы последовательно стимулируем средний класс на эмиграцию.
Казалось бы, нам надо тратить силы на выведение малоимущих семей из бедности — а там они сами разберутся, сколько детей рожать. Но нет, мы с каждым годом оставляем населению все меньше возможности проявлять экономическую активность, уровень нищеты растет, социальные лифты закрываются. В этих условиях призыв рожать выглядит насмешкой. Но это только первый вопрос. Второй еще более существенен.
Вопрос 2: Родить или учиться?
Давайте подумаем; а что у нас за проблема с рождением первого ребенка? Она вообще есть?
По статистике, в России от 20 до 25 процентов семей не имеют несовершеннолетних детей. Примерно у половины из них на самом деле есть дети, просто они уже выросли, потому и не учитываются. Остается 10–12 процентов молодых бездетных семей. Две трети из них — семьи очень молодые.
Они либо образовались год-два назад — и вполне нормально, что у них пока нет ребенка, — либо брак заключен между 18–19 -летними, которые планируют завести детей позже, через пять-семь лет после заключения брака, после получения образования и профессии. Стимулировать эти новые семьи бесполезно: они просто «не успели» и с деньгами не успеют быстрее.
В малообеспеченных семьях, большинство из которых еще и неблагополучны, это приведет к тому, что детей будут отправлять в детские дома. Стимулировать 18-летних опасно для нации: мы будем сокращать количество квалифицированных специалистов. Кстати, именно среди таких совсем молодых людей будет множество «неимущих» — студентов, которые еще не зарабатывают самостоятельно.
Остается примерно 5 процентов семей, у которых детей нет, а возраст подходящий. Из них большая часть бесплодны, и им не помогает искусственное оплодотворение (всего в России около четверти семей не могут сами произвести ребенка, но большинству из них помогает медицина).
Еще часть — убежденные child free, которых не соблазнишь 3 тысячами долларов. Остаток надо поделить на тех, кто материально обеспечен, и тех, кто нет; разные способы подсчетов ведут к тому, что семей, которые могут заинтересоваться новой выплатой и завести первого ребенка, окажется не более 0,5%.