К вечеру отправлялись
на улицу Горького, посмотреть, как все украшено воздушными шарами
и лампочками, а
у меня было заветное желание — попасть
в кафе-мороженое «Космос».
Дело это было почти невыполнимое, очередь выстоять
мы были не
в состоянии, но время от времени случались чудеса —
и нас пропускали.
И вот мы сидели у огромного окна, смотрели
на праздничную толпу
и ели мороженое: один шарик
крем-брюле, один сливочный
и один из черной смородины.
Мои родители
не любили вспоминать, как пережили войну,
и если у мамы все же вырывалось
что-то, это было так страшно, что
я старалась не слушать. Рано или поздно начинали вспоминать, как
из соседних квартир исчезали люди, которых больше никто никогда
не видел.В это просто невозможно было поверить.
А отец вообще
не говорил ни слова, по
той же причине, по которой
он никогда не смотрел фильмов
с плохим концом — любил только комедии. Теперь
я думаю, что это тоже была
часть войны.Когда
я узнала, что тяжело заболела, несколько дней приводила
в порядок свой архив.
В старом кожаном портфеле лежали письма, завернутые
в полуистлевший платок, — это были письма моего отца, написанные маме
в Свердловск, где она оказалась
в эвакуации.И так вышло, что
на следующий день после страшной новости
я увидела возле контейнеров
с мусором порванные старые письма
и фотографии. Письма были совсем желтые, они
на глазах таяли
в грязи, но особенно меня потрясли выброшенные фотографии: улыбающиеся лица мужчин
в военной форме, женщины
в крепдешиновых платьях
и смешных шляпках, старики
со сложенными на коленях руками.
У меня перед глазами поплыла моя фотография
в пальто, перешитом
из маминого серого пиджака, — это меня принарядили перед поход
в зоопарк. И я пришла домой
и сожгла письма, которые мама хранила
до конца жизни. Чтобы никто их
не выбросил и никто на них не наступил.Я часто
об этом вспоминаю — это рана.
Но главное, наверное, уцелело.
До конца жизни
я буду помнить, что папа писал маме
о том, какая будет жизнь после войны: солнечная, тихая, надежная
и все всегда будут вместе.
И вот
я дожила до семьдесят второй годовщины победы.
И до того, как
кто-то собирается издать приказ
о том, как нужно носить георгиевскую ленточку.
Я надеялась, что ослышалась,
но когда это стали обсуждать по радио,
я поняла, что
со слухом у меня все
в порядке —
с праздником беда.
День Победы —
он тихий и молитвенный. А тут вдруг младенцев стали наряжать
в солдатские гимнастерки
и пилотки, везде суматоха, как перед приездом генерального секретаря ЦК КПСС. Какое все это имеет отношение
к Дню Победы?
По-моему, никакого.
И никто не вспомнил о том, что
к семьдесят второй годовщине
не все ветераны получили отдельные квартиры. Чиновники выступают
и говорят, что уж
в будущем-то году все получат обязательно.
Кто все? Сколько этих забытых «всех» осталось? Считать,
что ли, разучились?
Это просто уму непостижимо.
Вот представьте себе семьдесят вторую годовщину
со дня победы
в войне с Наполеоном. Тоже была война не
на жизнь, а
на смерть. Это, стало быть,
1884 год. А еще в
1863 году заклятые друзья французов, англичане, открыли
в Лондоне метро.
То есть Наполеону Бонапарту в
1863 году было бы девяносто четыре года,
и если бы не остров Святой Елены,
он вполне успел бы покататься
на метро.Но представить это
почему-то невозможно.
И уж тем более невозможно представить себе, чтобы в
1884 году, когда
на троне был царь Александр III, вдруг
с барабанами стали отмечать годовщину победы над Наполеоном.
Без барабанов — сколько угодно.
Есть множество воспоминаний конца ХIХ века, где мемуаристы описывают своих славных дедов, помнивших войну
с Бонапартом. И письма их хранили, и мундиры, и награды, и портреты. Это и есть память.
А есть беспамятство: это когда спустя семьдесят два года
со дня окончания самой страшной войны ХХ века все еще неизвестно, сколько народу погибло, защищая нашу страну. Проигравшая и
в дым разбомбленная Германия своих погибших посчитала:
7 миллионов. А у нас в этом году впервые
из небытия возникла цифра
40 миллионов. И про 20-то миллионов слушать невозможно, волосы шевелятся,
а тут историки назвали цифру вдвое больше.
Кому, спрашивается, нужен ответ
на этот вопрос? Погибших
не вернуть, ну
и зачем тогда копаться
в архивах?Ответ нужен нам, чтобы
мы наконец узнали правду
о том, как все началось, кто был прав, кто ошибся, кто сошел
с ума и какой ценой
за все было заплачено.
А узнать это нужно, чтобы вернуть подлинную историю.
А без истории
не бывает страны.
И главное — без настоящего прошлого нет надежды
на будущее. То,
о котором мечтали наши родители, дедушки
и бабушки.
Ваше сообщение будет опубликовано, если оно не содержит:
— ненормативной лексики
— личных оскорблений или негативных высказываний в адрес других посетителей сайта или иных лиц
— личной переписки, не имеющей отношения к обсуждаемому материалу (для этого есть сервис онлайн-дневников)
— ссылок на какие-либо, не относящиеся к теме обсуждаемой публикации, страницы в интернете
— рекламы товаров или услуг, адресов или телефонов и т.п.
— призывы к насилию, в том числе к насильственному свержению режима
Администрация сайта оставляет за собой право удалять любые сообщения с сайта без объяснения причин.
Комментарии к материалам сайта - это личное мнение посетителей сайта.
Мнение автора сообщения может не совпадать с мнением администрации.
Посетители, которые используют возможность делать комментарии на нашем ресурсе в целях троллинга, будут подвергаться особому вниманию по части используемых IP-адресов.