Sev-ural.info поздравляет посетителей с Днём радио!

После закрытия североуральского леспромхоза, затяжного периода экономической неразберихи стали появляться небольшие предприятия, нацеленные на переработку леса, на производство доски и даже изделий из нее – например, мебели. Работу большинства из них лихорадило. Долги по зарплатам и налогам, «серая» бухгалтерия, сомнительные сделки с поставками леса и сбытом продукции – основные проблемы, которые во многом не решены и сейчас.

Конечно, никто из хозяев небольших лесопилок, использующих ленточные или дисковые пилорамы (таких у нас до десятка), никогда не признается, откуда и по какой цене берется лес, сколько на самом деле пилится доски и оформлены ли у него рабочие.
Работать абсолютно честно в лесной отрасли трудно, хотя и возможно. И это, кстати, не зависит от каких-то особенностей округа или района (например, нашего) – так почти везде. Почему? На этот вопрос частично ответят выдержки из дневника рабочего, которые мы сегодня публикуем.
6 июня. Продолжал искать работу. Снова зашел в службу занятости, и там сказали, что вот-вот должен подойти начальник нового лесопильного производства. Дождался. В пустом кабинете, где он выступал, кроме меня было еще человека три. Виктор Иванович, как он представился,  говорил по делу, грамотно и убедительно.
Признался, что сам не местный, тоже нанятый – приехал поднимать производство. Обещал для начала по пятисотке в день (потом, когда все развернется,— больше), полный соцпакет, пятидневку, рабочий день с 8.00 до 17.00 с перерывом на обед. В месяц, по моим расчетам, получается  10–12 тысяч минус подоходный налог. Но, в принципе, почему нет?
9 июня. Первый рабочий день. До места добирался автобусом. Вот ведь не учел – это получается, что на работу и обратно в месяц будет уходить 1100 рублей. Хотя транспорт предприятие обещало (когда все наладится). Отдал трудовую книжку, написал заявление на имя частного предпринимателя. Фамилия тут же и вылетела из головы. Но он все равно не местный, лишь бы рассчитывался вовремя, а так пусть хоть и вовсе не появляется.
Кроме меня здесь еще четверо, работают уже пару недель, осваивают лесопильную линию. Говорят, у нее совершенно бешеная производительность – до 20 кубометров в час, но почему-то пилят всего по пять в день. Поставили к линии на одну из операций. Полдня станок ремонтировали, полдня пилили.
Никто ничего практически не подсказывает и ничем не помогает – твоя работа, сам осваивайся. К концу смены чувствуется усталость. Тяжело, конечно, но терпимо. Такой станок должны обслуживать 12 рабочих, а не пятеро. За день было два перекура по 15 минут, 1 час – перерыв на обед. В пять станок остановили, все куда-то разошлись, я пошел переодеваться, отправился до дома.
10 июня. Устроились еще двое. Станок не останавливался весь день. Лес, правда, один тонкомер – вершинки, много отходов – такое впечатление, что процентов до тридцати. Если еще не больше. Возле цеха уже гора срезки. Готовой продукции – кубов 25. Никто не волынит, парни работают честно, начальник практически не появляется, все – сами.
Время к концу смены, но никто почему-то никуда не торопится. С удивлением узнаю, что работают, оказывается, до 19.00. Но про то, что вчера я ушел раньше, никто ничего не сказал. Более того, завтра, в субботу – тоже работают, оплата – те же пятьсот рублей. И вообще выходной только один – воскресенье. Значит, врал Виктор Иванович.
13 июня. Новеньких не добавилось. С обеда поставили под погрузку доски «Урал». Но грузить начали только к концу дня, вшестером. В семь вечера еще и полмашины не было. Начальник попросил задержаться, обещал добавить рублей по двести за погрузку. Закончили почти в десять.
15 июня. Парни говорят про аванс, должны сегодня давать. «Уралом» вывозили срезку, отходы за пределы территории. Подожгли на пустыре. Кажется, что пламя до небес. Все без исключения жалеют, что сгорает очень много вполне пригодной в хозяйстве доски. Но сортировать ее и сбывать кому-то – невыгодно.
Владельца интересует только кондиция, доска хорошего качества. Все его потребители – за пределами Североуральска, а  то и области. Спрос местного населения практически не интересует – больше суеты, а тут разом загрузил, отправил и снова пили. Аванс, однако, не дали. Сказали, что завтра.
18 июня. Приняли еще двоих. В основном приходит молодежь. Все рассказывают примерно одинаково: нигде нет работы, кормятся случайными заработками, пробуют работать вахтами на северах – но там, как повезет, очень часто стали «кидать»: обещают одно, а на самом деле – другое, а то и вовсе не платят. В Екатеринбурге работать можно, но проблема с оплатой жилья, в итоге 30 тысяч в Екатеринбурге минус расходы – получается 10–15 тысяч здешних.
Приходят и из категории «обиженных» — тех, кто не сладил с условиями работы или с начальством на прежнем месте. Здесь все работают хорошо, даже удивительно читать или слышать о том, что молодежь нынче пошла никудышная, работать не могут или не хотят.
Работают прекрасно, никто бездельно не стоит. Хотя на конечный результат при такой оплате никакой завязки не получается. Это неправильно – выпускаешь ли продукцию или территорию прибираешь, потому что станок сломался, все те же 500 рублей и получишь. Аванс – опять завтра.
19 июня. Дали кому по тысяче рублей, а кому – по две, и только одному – четыре. Ладно, подождем расчета. Хотя мужики сегодня начали потихоньку бухтеть, особенно те, кто устроился в мае.
20 июня. Часто ломается станок. Нет леса. Пилим, можно сказать, всякий хлам. Бригада, которая в лесу на заготовке, отказалась работать – какие-то конфликты, опять кому-то не заплатили или недоплатили, а те пару машин налево толкнули, взяли свое и разъехались кто куда. Еще говорят, что и лес на делянах ни о чем, взять нечего, хотя добираться туда замучаешься. Но хозяин, говорят, настроен оптимистично, продолжает прием на работу.
24 июня. Нас уже двенадцать. Двое женщин на сортировке и складировании досок. Привезли пару машин тонкомера. Поставили рекорд, напилили за день аж восемь кубов!
25 июня. А сегодня — снова пять. Выговор от начальства — медленно работаем. За что?.. Что вшестером – пять, что двенадцать человек – все равно пять. Мы убеждали, что объем зависит от качества леса, от бесперебойной работы станка; и от того, что будет двадцать человек, не изменится ровным счетом ничего. Женщины начали скандалить за переработку до семи вечера. Им сначала тоже сказали, что работаем до 17.00. Грозились прокуратурой.
27 июня. Однако победили. Сегодня объявили, чтобы в 17.30 в цехе никого не было. А полчаса – это за два перекура в течение дня по 15 минут каждый. Производительность труда так и не увеличивается. Много простоев. В это время заняты всего человека четыре, остальные вынуждены просто ждать и придумывать себе работу.
Это нерационально. А платить, однако, надо всем – вынь да положь бригаде каждый день по шесть тысяч рублей. Плюс водители, сторож, солярка, запчасти, электроэнергия да еще и бригада в лесу. Выгодно ли? Ладно, наше дело маленькое – работаем.
28 июня. Из цеха украли заточной станок. Хорошая вещь, теперь в чьем-то хозяйстве. Украли в наглую, днем. Вызывали полицию. Предполагают, что это сделал кто-то из обиженных ранее работников. А такие были. Вообще воруют отсюда много, тащат по мелочи и по-крупному.
29 июня. Обещали зарплату. Но ее нет. Народ расходился вечером разочарованным.
2 июля. Начальник сказал, что ждут хозяина. Что деньги уже высланы и завтра-то уж будут точно.
3 июля. После обеда бригада работать отказалась. Сказали, что пока денег не будет, никто с места не тронется. Хотя на эстакаде леса немного было. Зачинщики забастовки — те, которые пришли самыми первыми. Рассказали, что с самого начала было «кидалово» — нескольким не заплатили, и те ушли, так ничего и не получив.
Я и еще двое забастовку не поддержали, пошли складывать доски. Пришел начальник, посмотрел, оценил ситуацию и куда-то уехал. Вернулся через час. Начали выдавать зарплату. Вместе с деньгами выдавали трудовые книжки – увольняли тех, кто отказался работать. Остались мы втроем. Остальные ушли, похоже, без сожаления. В трудовых – никаких записей, ни о приеме, ни об увольнении. С чего и куда тогда высчитывался и якобы платился подоходный налог с зарплаты?
4 июля. Работы нет. Втроем работать на станке не получится. Пробовали на маленькой дисковой пилораме. Но лес – ни о чем, одно издевательство над оборудованием. Подметали, прибирались на территории. Домой отпустили рано.
8 июля. В субботу не работали – делать было нечего. Сегодня грузим машину. Втроем. Получается медленно, трудно.
Но подходят новые люди, устраиваются на работу, за день – целая череда. В основном молодежь – у многих вообще никакой специальности. Обещают полный соцпакет, еженедельный расчет.
10 июля. Нас – семнадцать! Станок заработал. Итог – 7 кубов за день. В сказку о том, что за смену должно быть хотя бы сто кубов, никто не верит. Подвезти, разгрузить пять машин леса – просто нереально по времени. Плюс успеть все это подать, распилить, рассортировать и уложить… Как считал хозяин – неизвестно. Просто, видать, прикидывал на бумажке.
Если так, то получается суперприбыль, за один только месяц – не менее 18 миллионов оборота. А если вдаваться в технические детали – бесконечный ремонт станка, время на заточку пил, сортировку досок, вывоз мешающих отходов, так совсем другой расклад выходит. И не учитывается при таких расчетах, что на каждого из семнадцати рабочих помимо выполнения основных обязанностей приходится по шесть кубометров доски, которые надо перетащить на себе и уложить возле цеха.
13 июля. Неделя прошла, и рассчитались четко.
18 июля. А вот и еще неделя. Сегодня суббота. Денег снова нет. Ждем понедельника.
20 июля. С утра немного пилили. Леса нет. Зато заметно, что те небольшие запасы, которые были созданы на территории, заметно редеют. Лес не то что не привозят, а вывозят куда-то. Ну, что ж, хозяину виднее.
После обеда – дубль два: снова забастовка. Ответ один – не хотите работать – идите по домам, деньги – завтра.
21 июля. И сегодня деньги были. Выдали большинству. И большинство уволили, выдав трудовые книжки без каких-либо записей. Нас осталось трое. Хозяин распорядился производство остановить, оборудование демонтировать и подготовить к вывозке. Чем и занимаемся.
27 июля. Все подготовлено к погрузке и вывозке. Жаль, что все так получилось.
Но пожалел, оказалось, рано. Пришел новый приказ – оборудование восстановить  и подготовить к работе. Чем и занимаемся.
29 июля. Оборудование практически восстановлено. Но… отключили электроэнергию. За неуплату. И хозяин, говорят, теперь уже новый. И планов у него – громадье.
16 августа. Так тянется неделя за неделей. Я работаю в числе очень немногих. Электроэнергию так и не подключают, новый хозяин здесь – не частый гость. Время от времени приходят мужики, интересуются насчет работы, население нет-нет да спрашивает доски, здешний лесовоз промышляет продажей и извозом дров. Отсюда и зарплата тем, кто здесь еще остался.
25 августа. Иногда платят в срок, а иногда и не очень. Но терпимо, жить можно. Жаль, что производство стоит.
2 сентября. Вот и хозяин объявился. А с ним вместе и новые люди – арендаторы, потенциальные покупатели.
10 сентября. Мы думаем, или снова продать лесопилку хотят, или в аренду сдать. Слышны разговоры о богатых лесных делянах,  о супервысокой производительности местного станка. И что вот если бы эту доску гнать в Казахстан, то там-то… Но производство стоит. На территории – практически ни одной ликвидной доски. Грустно и уныло. Запустение. Уйти бы отсюда. Но куда?
Иногда приходят «потерявшиеся» — те, кто когда-то тут работал, а денег не получил. И кто-то обещал их дать. Но хозяева менялись, никто уже ничего не помнит, и записей не осталось. Жаловаться некуда – официально не принимали, работал под честное слово, по устной договоренности.
12 октября. Событие. Новый хозяин. Теперь-то все, наверное, будет. За электроэнергию заплачено. Станок готов к работе. Прибывают работники. Все тот же обещанный соцпакет, еженедельный расчет. Ждем лес, а пока готовимся к зиме. И то дело. Стоять у станка в мороз да еще и на сквозняке – несладко.
29 октября. В лесу на заготовке работает бригада. Неместная. Лес есть, но, говорят, что вывезти – никак. То, что привезли, испилили быстро. Нас опять человек двенадцать. И, говорят, будут принимать еще.
19 ноября. То работаем, то нет. Бригада в лесу снова чем-то недовольна. Говорят, недоплатили. Хотя и к ним претензии большие.
21 ноября. Всё, нет бригады в лесу, разъехались. Пару машин бревен налево толкнули, свое взяли и уехали. Говорят, история повторяется дважды: один раз как трагедия, другой раз как фарс.
28 ноября. Деньги задерживают. Работы нет. Люди приезжают с утра, чтобы получить расчет, ждут, бывает, по целому дню. Но денег нет и нет. Обещают завтра. И завтра они снова приезжают. И снова ждут. И так не один день. А у некоторых и получать-то всего полторы тысячи. Ездят на автобусе из города туда и обратно. За полуторами тысячами рублей.
29 ноября. Начальник уехал. И ему, говорит, не платили того, о чем договаривался. Теперь те, кому предприятие осталось должно, и вовсе никаких концов не сыщут.
А мне повезло: получил последние две тысячи рублей – день в день, смена в смену, бегать не пришлось. Но и работать дальше тоже. Потому как смысла нет. Процесс бесконечным получается. За прошлое получишь, а за нынешнее – когда-то там потом. Ну, а если сегодня уйдешь, то долги, будь уверен, не выбьешь. Кстати, моя трудовая книжка тоже чистой оказалась, без записей. Но оно, может быть, и к лучшему.
4 декабря. Звонил знакомому. Производство стоит. Все уволились. Говорят, что мы, североуральцы, здесь все избалованы, одни проблемы от нас, хотят привезти бригаду из соседнего города.

…Дневник рабочего на этом закончился. Пора подвести итог. Как мы видим, основной причиной неудач этой лесопилки явились действия хозяев, которые менялись как перчатки. Они — хозяева-непрофессионалы, по-новому выражаясь, неэффективные собственники. Создается впечатление, что кто-то из них о заготовке леса и о его переработке имеет лишь отдаленное представление. А если учесть то, что они еще и не местные, купили этот бизнес, что называется «до кучи» (а вдруг пригодится?), то и вовсе все становится понятным.
По-прежнему выгодно иметь небольшую пилораму и пилить даже по два куба доски в день. Но выгодно лишь в том случае, если это очень небольшой или семейный бизнес с минимумом нанятых работников или вообще без них. Здесь даже одна тысяча рублей чистой прибыли с кубометра доски в конце месяца превратится в шестьдесят.
И другое дело – производство, которое не допускает простоев и от которого зависят многие люди.
И, кстати, о людях, то есть о самих работниках. Да, в городе стало сложно найти работу. Но это не значит, что нужно соглашаться на любые условия. Всегда нужно требовать оформления трудовых отношений. Абсолютное большинство работодателей знают об этом и готовы исполнять закон.