Юлия Латынина ответила на вопросы читателей и журналистов Znak.com
Кто виноват в бедах России? Правда ли, что Путина и российских олигархов вычеркнули из клубов мировой элиты? Можно ли в нашей стране жить, не соприкасаясь с государством? Есть ли в российской власти полезные люди? Что будет, если оппозиция окажется у руля? Выйдет ли Ходорковский из тюрьмы? И что значат обыски в офисе «Русала»? Эти и десятки других вопросов, присланных нашими читателями, мы задали Юлии Латыниной — потрясающей женщине, замечательному интеллектуалу, известному журналисту, публицисту. Наш разговор продолжался два часа, и понять, какое удовольствие доставила эта беседа, можно лишь вспомнив неподражаемые латынинские интонации, ее фирменную иронию.

О глобальной политике
— Юлия Леонидовна, есть несколько версий. Первая: враги России (Запад, Китай) стремятся окончательно разрушить российскую государственность и поработить наши пространства. Вторая: наша так называемая элита сама находится в заговоре против собственной страны и участвует в ее разрушении. Третья: на нас всем, по большому счету, наплевать – и Западу, и Китаю, а свою страну мы гробим собственными руками. Какая из этих версий, по-вашему, наиболее адекватна действительности?
— Это как обсуждать, что, может быть, Земля стоит на трёх китах, а может быть, она круглая. Мне кажется некорректным обсуждать версию насчёт трёх китов, и думаю, что мы сами виноваты во всех своих бедах.
— Как вы расцениваете антиамериканскую истерию наших политиков? Она заранее обговорена обеими сторонами и вызывает только улыбку в компетентных инстанциях по обе стороны океана? Или антиамериканская злоба Путина и его окружения искренняя?
— Это тот же вопрос насчёт плоской Земли. Я должна сообщить вопрошающему, что Путин в своём антиамериканизме не одинок. Да, мы заодно с Чавесом, с Суданом, с Бен Ладеном, с Северной Кореей и с массой других стран, которые строят свою политику по принципу: «А мы против Америки!». Собственно, чем подтверждают только одно — что Америка является сверхдержавой, а эти  — страны со своими странными лидерами, которые пытаются отвлечь народ от существующих проблем. Что касается того, что, как говорится, мировая закулиса проникла ещё глубже и Путин, Чавес и Бен Ладен, и не только, выступают против Америки, но, проклятые, ещё и являются ее агентами, то, знаете, это очень сложно для меня.
— Как вы оцениваете перспективы китайской экспансии в Россию?
— Самым серьёзным образом. Я думаю, что через некоторое время в России может случиться ситуация, аналогичная той, которая в начале XX века наблюдалась в районе КВЖД. Формально эта территория Китая не была под юрисдикцией Российской империи, но в реальности там правили русские. Понятно, что первое, что захочет присоединить Китай, это Тайвань, это его вечная боль.
Во-вторых, в существующей международной обстановке любая военная экспансия для Китая и вообще для любой страны, ставящей на мирный рост (а Китай ставит на мирный рост), невыгодна. В-третьих, Россия находится на севере от Китая, и она не так уж привлекательна в этом смысле.
Но одновременно стоит понимать две вещи. Первое: всё вышесказанное не исключает ползучую экспансию. Тем более что если в стране нет государства (а в России сейчас нет государства), то это место чем-то рано или поздно заполняется – бандами, например, или другим государством. И второе: совершенно не исключено, что когда-нибудь международная обстановка изменится и войны снова станут выгодными. Я больше верю в первый вариант, в вариант ползучей экспансии, чем в прямую аннексию. Но я бы не хотела ничего исключать — не потому что у меня паранойя, а потому что история – удивительная штука, она-то уж точно не исключает никаких вариантов.
— Уважаемая Юлия! В последнее время стало распространенным мнение о том, что российских нуворишей не пускают в мировую экономику и поэтому они вынуждены возвращаться (и возвращать свои капиталы) в Россию. Якобы первым это понял уязвленный Западом Путин и его ближайшее окружение. Поэтому страну неизбежно ждут позитивные перемены, ибо  куда деваться, как не обустраивать собственный дом. Как вы относитесь к такой теории?
— Наверное, надо спрашивать у тех, у кого это мнение распространено. Последнее время стало распространено мнение о том, что дважды два – пять. Что из этого следует?
— Я пока не вижу ни малейших предпосылок к тому, чтобы российским олигархам препятствовали покупать мировые компании, а российским чиновникам — дома в Майами или в Нью-Йорке. Если нет факта, то как комментировать всё остальное?
— Насколько серьезно выглядят наши олигархи на фоне капитанов мирового бизнеса? Входят ли они в разряд этих самых капитанов? Или «их место у параши» и им не дадут достойно интегрироваться в мировой капитал?
— Года до 2003-го российские олигархи выглядели очень достойно, и это было одно из немногих преимуществ, которые имела Россия перед миром. В ситуации, когда капитал крупных мировых акционерных компаний очень распылён, российские компании, особенно нефтяные, за счёт обмена своих акций могли получить в мировых нефтяных компаниях очень большие пакеты. Это, собственно, была стратегия Ходорковского, за что, в том числе, его и посадили.
И этот момент был упущен. То есть действительно существовала возможность того, что Россия не просто интегрируется в мировой бизнес, а получит в нём солидное представительство, так же, как сейчас имеет вес в большой металлургии Лакшми Миттал. Но этого не получилось, в том числе благодаря Путину. Это было его кошмаром — что олигархи станут ещё и независимыми непосредственно от него.
Потом Путин сам попытался проделать то же самое — легитимизировать Роснефть и «Газпром» и некоторых людей из этих компаний. Сейчас, я считаю, российские компании достаточно адекватно представлены в мировом бизнесе. Им в мире обычно ничто не мешает, кроме собственной репутации. Я, например, не слышала, чтобы компании «ЛУКойл» кто-то отказал в покупке сети заправок или месторождений.
Может, я что-нибудь проглядела, но «ЛУКойл» всё спокойно покупает. В группе «Альфа», в TNK-BP было сложнее. Во-первых, из-за отношений с самой BP, во-вторых, по некоторой жёсткости поведения «Альфы». Все же знали, что Фридману (Михаил Фридман, совладелец «Альфа-Групп» — ред.) палец в рот не клади.
— Политика правительства какой из стран больше всего вызывает у вас удовлетворение и уважение?
— Тяжёлый вопрос, потому что если считать политикой не то, что делает страна, а то, что она выбирает в качестве наилучшего способа поведения при данных обстоятельствах, то такой страной будет Китай. К сожалению. Я без всякой радости это говорю, потому что, ещё раз повторю, я не имею в виду идеальную политику. Как Солона спрашивали: «Дал ли ты афинянам хорошие законы?» Он ответил: «Наилучшие при данных обстоятельствах». Вот, наилучшее поведение при данных обстоятельствах – это Китай.
— Не боитесь ли вы жить в современной России? В какую бы другую страну вы поехали жить, если бы пришлось расстаться с Россией?
— Совершенно точно не поехала бы в Китай, чья политика меня устраивает. Поехала бы в Америку, которая ведёт себя не наилучшим образом при данных обстоятельствах. Хотя я российский писатель, не говоря уж о том, что журналист, и в этом смысле привязана к России намертво.
— Юлия, как вы думаете – можно ли успешно жить автономно от государства, не соприкасаясь с ним?
— Безусловно, даже в России. Даже в Китае, вы будете смеяться.

О российской политике
— Какой может быть национальная идея России в условиях глобализации? Подходит ли для России национально-религиозная самоидентификация, как это сделали в Израиле?
— Я тупая и таких слов не понимаю: «национальная идея» и «глобализация». Когда мне объяснят, что значат эти слова и не являются ли они сотрясением воздуха, то я, наверное, смогу ответить на этот глобальный вопрос.
— Юлия, прокомментируйте, пожалуйста, утверждение о том, что российскому народу не хватает прагматизма — сказывается отсутствие опыта владения собственностью. Что он доверчивый, политически наивный и далеко не глядит.
— Это тот же вопрос насчёт национального характера и национальной идеи. Я не понимаю таких широковещательных утверждений. Национальные характеры, безусловно, есть, но определяются они какими-то более сложными чертами и вдобавок подвержены изменениям.
Например, видимо, национальный характер Северной Кореи очень сильно отличается от национального характера Южной Кореи. А национальный характер Восточной Германии некоторое время отличался от национального характера Западной Германии, в то время когда Восточная Германия имела советский строй. Из менее очевидных примеров позволю себе привести национальный характер греков, которые были исключительно свободолюбивы при Афинах и стали исключительно раболепны при Византии.
Или национальный характер евреев, которые были исключительно трусливы в Средние века и исключительно храбры после образования государства Израиль. Так что я думаю, что с национальными характерами дело не обстоит так трагически, как кажется вопрошающему. Были бы условия, а характер изменится.
— Юлия Леонидовна, как вы думаете – почему Путин сделал ставку на бюрократию, на кормление и коррупцию? Почему не на народ, который сегодня от власти разделяет бездна? Почему не на честный бизнес? Потому что так было проще управлять страной? Но ведь опыт показал, что не проще. Что указы президента почти не выполняются, а сам Путин стал заложником разложившейся номенклатуры. Разве он не понимал, что все закончится этим?
— С точки зрения технологии власти, с точки зрения стремления максимизировать власть и получить от этого удовольствие Путин поступал абсолютно правильно. Эта технология означает следующее: уничтожение в стране любых людей, которые зарабатывают деньги независимо от государства, то есть буржуазии; создание высшего слоя из людей, которые лично обязаны тебе и которые никогда тебя не сдадут, потому что иначе потеряют всё; превращение народа в люмпенов, которые зависят от твоих подачек и видят в тебе альфа-самца.
С точки зрения личной выгоды Путина как авторитарного правителя он не сделал никаких ошибок. Другое дело, что всё это чрезвычайно плохо для России. Но, видимо, Путин не о России думал.
— Юлия, разделяете ли вы мнение, что в России высшая власть – это, главным образом, способ передела и присвоения крупной собственности и первые лица нашего государства являются фактическими владельцами наиболее привлекательных кусков собственности, не только в нефтегазовой отрасли, но, поговаривают, и в металлургической, например?
— В металлургической — нет. В металлургической отрасли они, скорее, являются «крышей». А в общем и целом ровно так дело и обстоит. В этом смысле структура собственности в России приблизительно как в Оттоманской империи. Есть султан, который может у всех всё отобрать, и есть визири, которые владеют собственностью постольку, поскольку являются визирями данного султана.
— Знаете ли вы примеры, когда олигархом у нас, в России, становились законным образом? И что такое олигархи сегодня? Имеют ли они хоть какой-то политический вес? Или их удел – только бизнес?
— Олигархи имеют вес, необходимый им для решения некоторых, не скажу всех, технических проблем. Олигархи у нас не могут совладать с Ростехнадзором. Оказывается, что УГМК или НЛМК бессильны перед чуваком, который приходит и говорит: у вас кран-балка под потолком ходит, и у него, видите ли, должна быть кабина по ГОСТу 70-х годов. А им, германского производства, по компьютеру, без кабины управляют.
И эти требования вгоняют бедный завод в ступор, потому что если нет кабины, то Ростехнадзор не разрешает эксплуатацию, а если кабину, хрен с ней, поставить, то германцы отзовут страховку, гарантийный ремонт. Таких случаев можно вагоны понарассказывать. Даже в этих скромных пределах олигархи не могут спастись от аппетитов даже довольно мелких ведомств.
Политического веса они, безусловно, были лишены, это было первое, что сделал Путин. Отчасти это было правильно: просто тоже было нехорошо, когда страной управляли семь человек, они за это и поплатились. Что касается законности олигархов, то вы знаете человека, который стал законным путём, скажем, герцогом в империи Карла Великого? Это какой-то другой путь, но так устроено.
— Юлия, недавно в вашей программе «Код доступа» вы говорили о том, что Олег Дерипаска вроде как ходил в правительство и консультировался по поводу продажи «Русала». Причина — экономическая неэффективность заводов в России. И что значат обыски в офисе «Русала»? Есть ли у вас новости по этой теме? Мы работаем на предприятии «Русала» в Свердловской области, и нас очень беспокоит судьба компании. Но, к сожалению, кроме вас никто прямо о том, что Дерипаска готов скинуть алюминиевый бизнес, не говорит. Спасибо!
— По поводу реструктуризации, а не продажи. Я думаю, Дерипаска как раз не готов скинуть алюминиевый бизнес, наоборот, очень бы хотел продолжать им владеть и получить выгодные условия реструктуризации. Что до обысков в «Русале», то могу сразу сказать, что они ничего не значат, потому что там обыскивали какую-то пятую ногу в шестом колене.
— Как вы относитесь к Михаилу Прохорову?
— Думаю, что у него нет никаких шансов стать не только министром, премьером и президентом, но даже мэром Москвы или Московской области. Думаю, что он абсолютно несамостоятелен. Просто он выбрал такую форму близости к власти и такую форму воздействия на власть. В этом нет ничего плохого, то есть пусть лучше Прохоров будет, чем его не будет.
— Юлия, почему наши толстосумы предпочитают переводить капиталы за границу – понятно: там жизнь комфортабельнее и предсказуемее. Но почему наши власти не вкладываются в экономику, почему они накапливают средства?
— С моей точки зрения, власти и не должны вкладываться в экономику. Задача власти, также как и задача судьи на футбольном поле, обеспечивать равные правила игры. Власти, которые вкладываются в экономику, даже если это американская власть, в конечном итоге похожи на судью, который одновременно и судит, и гоняет мяч по полю. Есть подозрение, что рано или поздно с объективностью судьи что-то произойдёт. Не надо подвергать его объективность такому тяжёлому испытанию.
Что же касается наших властей, то они, к сожалению, как раз вкладываются, но непонятно во что. Например, полтора триллиона рублей будет стоить сочинская Олимпиада, только что прошёл саммит стран АТЭС. Более того, у нас значительная часть чиновников считает крайне необходимым обзавестись какой-нибудь фиктивной компанией или «прикрутить» какого-нибудь бизнесмена. Это, на мой взгляд, и есть форма инвестиций в экономику, к сожалению, глубоко уродливая: власти вкладываются, а экономики нет.
— Известны ли вам программы, проекты, технологии, которые могут вывести Россию на лидирующие позиции в мире (как американцы создали Интернет, прибалты – Skype, а финны успешно изготавливают сотовые телефоны, и без всего этого мир себя уже не представляет) и достойные государственного финансирования? Или все уже «убито» и наш удел – сырьевой придаток развитых стран?
— Интернет создали не американцы, а конкретный американец, и у Microsoft, у Google или у Apple есть конкретные владельцы. У Skype тоже были конкретные владельцы — эстонцы, которые продали компанию американцам. Не существует проектов, пригодных для государственного финансирования. Если проект является коммерчески окупаемым, то в него должны вкладываться частные лица, а если проект не является коммерчески окупаемым, то тем более государство не должно в него вкладываться.
В прорывные технологии государство не должно вкладываться по той же причине, по которой оно не должно вкладываться, условно говоря, в рестораны. Проблема России в том и заключается, что к Путину или Чубайсу постоянно приходят мошенники, предлагают очередную «прорывную технологию» и крадут на этом гигантское количество денег. А те, видимо, более чем не против.
Государству надо обеспечить инфраструктуру, чтобы бизнесмены спокойно работали и не считали, что если изобретут прорывную технологию, то их посадят за шпионаж и сотрудничество с заграницей либо просто всё отберут, потому что это понравилось какому-то генералу из МВД. Это как вопрос: почему в Нигерии не может быть Гарварда? Потому. Вот по этой же причине в России не будет прорывных технологий.
Это, знаете, такие газообразные вещи, в отличие от нефти, которую нельзя добыть в другом месте. Где она есть, там ты её и добываешь, ты при всём желании не можешь уехать в Америку и добывать там российскую нефть. А прорывные технологии составляют «газообразную фракцию» экономики, они не привязаны к месту рождения того, кто их выдумал, и устремляются туда, где им хорошо.
— Здравствуйте! Слышу, что в правительстве есть люди с идеологией: либеральной, консервативной и т. д. Есть ли там действительно лица с какой-либо вменяемой идеологией или все они тупо ворьё? Можете ли вы назвать конкретные примеры высокопоставленных руководителей с внятной идеологией? Спасибо. P.S. «Русский булочник» — отличная книга.
— Спасибо. Боюсь, что не могу назвать людей в правительстве с хорошей идеологией, исключительно  по тем соображениям, что им от этого станет хуже. Я думаю, что в правительстве есть масса вменяемых людей, и одна из загадок российского правительства (гениально сформулированная не мною, а одним моим приятелем-бизнесменом): общаешься с ними поодиночке – разумный человек и всё понимает; что же они вместе такую ху…ню-то делают? Я присоединяюсь и могу сказать, что рыба гниёт с головы и многие из действующих чиновников при другом президенте и другом строе были бы вполне вменяемыми и полезными для государства. Не все, разумеется.
— Почему во власти такие люди? Что произошло со страной? Как могло случиться, что в стране, где 90% людей пострадали от власти коммунистов и КГБ, они продолжают свое грязное дело уничтожения народа?
— Я как раз считаю абсолютно логичным, что в стране, которая была создана Сталиным, была порабощена при Сталине и люмпенизирована при Брежневе, значительное количество рабов и люмпенов, которые исповедуют соответствующие взгляды. Я бы скорее удивилась, если бы 80-90% нашего населения исповедовали либеральные взгляды.
— У нас если патриот, то обязательно сталинист. Если поборник прав человека – то «наймит Запада». Лично вам встречались нормальные патриоты демократического толка? Можете назвать фамилии?
— Навальный. Точка.
— Юлия, вопрос об оппозиции. Каково ваше мнение о степени терпимости инакомыслия в среде либеральной оппозиции? Посмотрите блоги ваших сторонников — на инакомыслящих наклеиваются ярлыки, как в 37-м году: если верующий — то мракобес, если государственник — то портянка. Страшно представить, что такие люди могут прийти к власти.
— Я не поклонник демшизы, которая составляет небольшую, но голосистую часть оппозиции. Вместе с тем проблемы вменяемости демшизы, по сравнению с другими проблемами России, стоят на 115-м месте. Кроме того, я думаю, что очень часто у нас не «если верующий, то мракобес, а если государственник, то портянка», а ровно наоборот. У нас мракобесы почему-то считают себя верующими, а портянки почему-то считают себя государственниками. И очень обижаются, когда их называют своими собственными именами.
— Юлия, назовите, пожалуйста, имена людей (в т. ч. из оппозиции), которые способны заменить В. В. Путина в данный момент времени.
— Навальный, Кудрин или Ходорковский – вот вам на выбор три фамилии совершенно разных людей, с совершенно разным жизненным опытом и разными политическими и социальными позициями. Вот, на мой взгляд, фигуры вполне адекватного калибра. Другое дело — способ замены главы государства. Наверное, в таких случаях полагается отвечать, что способом замены должны быть всенародные выборы. Как народ решит, типа, так и будет. Но, посмотрев на Иран и Венесуэлу, я во всенародные выборы как-то не очень верю.
— Что вы думаете о перспективах Ходорковского?
— Я думаю, что пока Путин не сядет, Ходорковский не выйдет.
— Юлия, с удовольствием читаю вас, желаю долгого и плодотворного творчества.
1) Ваше мнение о Законе об образовании — зачем он, какие цели преследует, какие последствия даст? 2) Вы писали: 10% выпускников детских домов кончают жизнь самоубийством, в наркоманов и алкоголиков превращаются 40% выпускников. Откуда такая статистика?
— Про закон об образовании ничего не могу сказать, потому что не читала. Про выпускников статистика из Интернета. Там много разной статистики, эта — самая консервативная. Насколько я понимаю, эксперты, профессиональные психологи и психиатры, говорят, что где-то 90% выпускников детских домов ничем хорошим не заканчивают.

О регионах
— Юлия Леонидовна, ваше мнение – губернаторы, с учетом того, что им необходимо выполнять социальные указы Путина, а денег на это нет, являются сторонниками президента или в губернаторской среде зреет недовольство и фронда?
— Я напоминаю, что у нас губернаторы всё-таки назначаются Путиным. Сейчас де-юре, но и даже в случае выборов — де-факто. Я думаю, что в системе, созданной Путиным, очень многие части ее политического тела ненавидят Владимира Владимировича. Хотя бы за четырёхчасовое ожидание в приёмной. Но это так, в пользу бедных. То есть они ненавидят, но отсасывают. Так и напишите. Помните, как сказал Нерон? Пусть ненавидят, лишь бы боялись. У нас по-другому: пусть ненавидят, лишь бы отсасывали.
— Юлия, столицу России за Урал, в Сибирь. Новый стольный град с нуля: строгий (не помпезный), функциональный, современный, малоэтажный. И часть федеральных ведомств распределить по городам и весям страны. Как вам такой вариант?
— Я думаю, что это очень серьёзный вариант. Реформированной России что-то в этом роде придётся делать. Разумеется, о столице России за Уралом не может быть и речи. Извините, там просто климат не тот. Я бы, хоть и москвичка, столицу России переносила в Санкт-Петербург, по той простой причине, что это город, который напоминает нам об имперском прошлом. Это улучшенный вариант Стокгольма, улучшенная его копия. Оригинал гораздо хуже копии. Это город-империя.
При этом, конечно, не имеет смысла переносить столицу, если не сократить радикально количество функций государства. Потому что сейчас Москва – это город, в котором невозможно жить, потому что все деньги делаются там и все бегут туда. Поэтому страна делится на Москву, в которой нельзя проехать из-за пробок, и остальную Россию, где нельзя проехать из-за отсутствия дорог. Самое главное — рассредоточение 90% того, что сейчас сосредоточено в Москве, по регионам.
Не надо тащить все это, скажем, в Екатеринбург или, тем более, с нуля строить столицу, но надо сделать так, чтобы каждый российский регион обладал полномочиями не меньше, чем американский штат. Возможно, некоторые ведомства, типа Верховного суда, можно перенести в другие регионы и совместить это с существенным техническим прогрессом, вроде дачи показаний по Skype. Это очень деперсонализирует многие процессы, и это очень хорошо.
— Юлия, еще 8–10 лет назад вы были яростным защитником угнетенного кавказского населения, которое, по вашему мнению, третировали российские силовики. Сейчас, когда национальный вопрос многие считают чуть ли не главным и самым острым в стране, ваш тон в отношении Северного Кавказа стал резко критичным. Что же заставило вас столь кардинально изменить мнение? Не благодаря ли вашим усилиям и усилиям многих других журналистов и правозащитников по отношению к Кавказу культивировался образ гордого, но унижаемого региона, который вздохнуть не может от ига Москвы и которому необходимо для развития несколько больше бюджетных средств и льгот, чем другим регионам России?
— Я не правозащитник, и от правозащитников всегда получала гнилой морковкой, потому что напоминала им, что когда они защищали интересы людей, которые взрывали дома в Москве, а потом говорили, что это сделал кровавый КГБ, чтобы скомпрометировать мирный ислам, то они выступали союзниками террористов. И когда они рассказывают, что отец смертницы, взорвавшейся в метро, говорит, что её подложили в метро кровавые спецслужбы, чтобы скомпрометировать ислам, они выглядят как идиоты.
Возможно, автор вопроса спутал меня с кем-то другим, потому что я достаточно давно отдавала себе отчёт в опасности салафитского подполья, более того, я один из людей, которые постоянно об этом говорят. Что же касается самого Кавказа, то он изменился, и вот в чём. Несколько лет назад главным содержанием жизни на Кавказе было соперничество местных сильных людей, которые были действительно сильными людьми.
Правозащитная риторика, которая пытается описать это соперничество в привычных для европейца терминах, не имеет никакого отношения к действительности. Это как пытаться описать в правозащитных терминах взаимоотношения баронов-разбойников в Англии XII века. Это сильные люди, но причём здесь защита прав человека и прочее фуфло? Да, у меня было большое восхищение баронами-разбойниками, и оно осталось, но не осталось их.
Они тихонечко покоряются власти. А поскольку это были действительно сильные личности, и они исчезли, стёрлись, то на их место приходят салафиты, и это очень страшно. Я никак не могу отнести себя к правозащитникам, поэтому вопрос, считаю, абсолютно не по адресу.
— Юлия, время показало, что по вопросу Чечни Путин был прав, а вы — нет. Вы защищали бандитов, от которых страдал сам чеченский народ, который теперь живет в мире. Вы готовы признать свою неправоту?
— Ещё раз повторяю, что среди российских либеральных журналистов я являюсь, пожалуй, главным человеком, который не устаёт напоминать: ребята, не защищайте, пожалуйста, бандита, взрывавшего дома. Другое дело, что я не совсем понимаю, что автор имеет в виду под «бандитами», потому что когда чеченцы сражались за свою независимость в первую войну, то это была немножко другая история, чем с теми салафитами, которые сражаются за Аллаха сейчас. Что касается Путина, который прав, то в его правление салафиты, которые были на Кавказе маргинальной силой, стали силой решающей. Понятно, что не он один виноват, потому что наступление исламизма – это мировая тенденция, но также понятно, что полный бардак, взяточничество и развал государства этому способствуют.
— Как бы вы решили проблему Чечни, если бы были на месте Путина?
— Зачем обязательно быть на месте Путина? Всенародным референдумом среди жителей России. Следует твёрдо понимать, что для того, чтобы владеть колонией (а Кавказ в настоящий момент является российской колонией), надо: а) иметь достаточную военную силу, чтобы эту колонию, если что, воспитать; б) обеспечивать этой колонии экономические преимущества за счёт того, что она находится в империи; в) иметь какие-то идеологические аргументы, которые можно показать колонии и сказать: «Ребята, делайте так, и вы будете лучше».
Ни того, ни другого, ни третьего современная Россия не имеет. Либо Россия как-то абсолютно радикально изменится и тогда сможет что-то предложить Кавказу, либо Кавказ просто придётся отсекать. Но это не будет являться полным решением проблемы. Точно так же, как стена между Израилем и палестинскими территориями не является полным решением проблемы, а просто лучше, чем альтернативы. Не говоря уже о том, где будет проходить линия отсечения. Надо отдавать себе отчёт в том, что Ставрополье и Краснодар – это исконно черкесские земли.
— Как вы оцениваете политические процессы в Дагестане? Ваше отношение к Рамзану Абдулатипову?
— Политические процессы в Дагестане последние несколько лет состоят в вымывании сильных, самостоятельных людей, которые, конечно, совершенно не отвечают европейским нормам и понятиям, но при этом являются естественными самоорганизаторами местной среды, достаточно лояльными России.
Происходит вымывание этих людей с замещением их новой силой, называемой салафитами. Сможет ли господин Абдулатипов остановить этот процесс путём… Что он сказал? Всем чиновникам носить национальные костюмы? Это, конечно, самый важный вопрос, который сейчас волнует Дагестан. Там Россия попадает в абсолютную ловушку, потому что вы должны назначить сильного лидера.
Но сильного лидера трудно назначить. Сильный лидер, как Кадыров, сможет справиться с салафитами, но не будет слушаться Россию, а если вы назначите человека, который будет слушаться Кремля, то так, конечно, он не сможет справиться с салафитами. Или с той стороны подгорит, или с этой протухнет.
— Юлия, насколько важны Екатеринбург и Свердловская область для путинских соратников? Хочется понимать, насколько для них допустима победа оппозиционного кандидата или партии на осенних выборах в Екатеринбурге. Спасибо.
— Первое. Ни Екатеринбург, ни Приморье, ни Воронеж – ничего не важно для Путина и его соратников, кроме ХМАО и ЯНАО, имеющих в своих недрах нефть и газ и газопроводы. Пункт второй. Ни Путин, ни тем более простой, как табуретка, Володин никогда не допустят, если смогут, победы на выборах оппозиционного кандидата. Даже в Ленинском районе Усть-Зажопинска, не говоря уж о Екатеринбурге.
— Юлия, здравствуйте! Как вы можете охарактеризовать ситуацию, сложившуюся вокруг фонда «Город без наркотиков»? Каков ваш прогноз по развитию ситуации, дальнейшему поведению властей? Спасибо.
— Первое. Понятно, что Кремль не имеет отношения ко всему, что происходит с Ройзманом и Пановой. Это я могу точно сказать. Другое дело, что вмешиваться он не будет, потому что такие вопросы оставляют на откуп губернаторам. Просто важно понимать, что Кремль не имеет к этому ни малейшего отношения, к 12-ти следователям Пановой и так далее. Пусть губернатор на Кремль не ссылается.
Второе. О женской логике говорят, что её невозможно предугадать. Вот логику поведения самца, которому отказала женщина и который с помощью органов прокуратуры и прочего разбирается не только с этой женщиной, но и с её неродившимся ребёнком, я предсказать точно не могу, поскольку она настолько нечеловеческая и лежит настолько вне обычного человеческого поведения, что я боюсь делать предсказания по этому поводу.
— Юлия! Как вы думаете, что является причиной политического долголетия таких, как курганский губернатор Олег Богомолов (у власти с 1992 г.). Несмотря на уголовные дела по замам (уже 6, есть и посадки) он продолжает как ни в чем нео бывало сидеть на своем посту.
— Я ничего про Богомолова не знаю. И более того, я вам с ужасом скажу: подозреваю, что Путин тоже.
— Юлия, здравствуйте! Как-то вы с присущей вам иронией рассказывали о потугах кузбасского холдинга СДС, возглавляемого Владимиром Гридиным, понравиться ВВП (вступление в ОНФ, массовый закрытый митинг и прочее). В чем, по-вашему, феномен таких холдингов, как СДС, которые на ровном месте, благодаря протекции губернатора (в данном случае Тулеева) за десять лет превращаются в империи? И насколько региональные холдинги зависимы от смены властей?
— СДС – это холдинг губернатора Тулеева. В этом причина его успеха.

О персонах
— Юлия, недавно в докладе политолога Евгения Минченко были названы основные претенденты на пост премьер-министра и преемника президента – кроме Медведева, еще Собянин, Кудрин, Прохоров, Шойгу. Кто из них, по вашему мнению, более реальная кандидатура? И главное – как вы думаете, определит что-то, некий стратегический выбор какая-то из этих фигур?
— Это даже не гадание на кофейной гуще. У нас преемником президента Путина будет президент Путин. Кто будет премьером? Если вы заметили, тенденция такая, что Путин ещё и премьером будет. В этом случае оттянет на себя часть полномочий. Совершенно неважно, как будут звать нового премьера, точно можно сказать, что его назначит Путин и никто больше.
Понятно, что этим человеком не будет Кудрин и не будет Прохоров. Это, знаете, как в анекдоте: не знаю, кто пассажир, но шофёр у него сам Брежнев. Какая разница – ну, лабрадора нам назначат, и будет очень хорошо, если лабрадора, а не Собянина. Путин летал со стерхами, почему бы не назначить двух стершат?
— Юлия, почему вам так не нравится наш министр культуры Мединский?
— Честно? Вы знаете, это существо находится ниже моего радара. Он, конечно, является проблемой, но не главной. Владимир Мединский – это из серии Павла Астахова или Ирины Бергсет. Неприлично и очень мелко.
— Юлия, как изменилось ваше мнение о Е. Т. Гайдаре после знакомства с исследованиями А. Н. Илларионова? (http://aillarionov.livejournal.com/485482.html)
— Особо не изменилось, потому что у меня довольно давно нет восторженного отношения к Гайдару в том смысле, что с реформатором — как с полководцем: если полководец проиграл битву, то это он проиграл битву. А почему он проиграл – потому что у него войско было маленькое или снарядов не подвезли, это уже вторичный вопрос. Егор Тимурович Гайдар не сумел осуществить в России рыночные реформы, как и масса других реформаторов, которые приходили к власти.
Он мне очень напоминает испанское правительство начала 30-х годов, которые к власти-то пришли, а потом всё про…рали. Вряд ли кто-то будет говорить, что Мануэль Асанья — великий человек. Это очень печальная история, что бой проигран, в России, на самом деле, не было реформ. Просто то, что произошло, назвали рыночной реформой. И народ начал ассоциировать разруху с «либерастами» и «дерьмократами». Это главное отрицательное последствие реформ Гайдара.

О будущем
— Юлия, что вы думаете о будущем «Единой России»? Ее будут «сливать»? А куда в таком случае денутся все ее сановные члены? Вступят в новую партию власти, как это было с черномырдинским НДР?
— У нас обязательно будет какая-нибудь «Единая Россия». Как она будет называться, это технический вопрос. И сколько в ней будет стоить место, тоже пока неизвестно.
— Отказ Пехтина от депутатского мандата (а не от недвижимости в Майями) говорит об отношении наших элит к требованию Путина «вернуть все в обратный зад». Они лучше из госслужащих уйдут, чем расстанутся с тем, что «нажито непосильным трудом». Получается, что путинские требования к госслужащим – это и есть способ избавиться от старой, уже нажравшейся элиты и рекрутировать новую? Или жесткость требований будет компенсироваться необязательностью их исполнения? А Путин не рискнет вступать в прямое противоборство с бюрократией?
— Ответ на вопрос дан тем, что Пехтин на самом деле не сдал мандат. Другое дело, что его явно возьмут за горло и он сдаст мандат. Потому что стоимость его депутатского места значительно ниже, чем стоимость квартиры в Майами. С каким из этих активов вы бы расстались? Не есть ли это способ смены элит? Нет, это не будет способом смены элит.
Путин действительно приказал вернуть активы в Россию, но это приказание явно не будет выполнено в полном объёме. И Путин явно не сможет наказать за это всех. Очевидно, это будет ещё одним способом дифференциации. Как говорил Стресснер (парагвайский диктатор Альфредо Стресснер – ред.), друзьям – всё, врагам – закон.
Вот, может быть, некоторым врагам попадёт. Но говорить о коренной смене элит не приходится. Путин вообще не любит менять элиту, хотя ему, видимо, придется отчасти сделать это. Он будет выбрасывать вредный груз из тонущего корабля, но этот процесс никогда не приобретёт таких катастрофических размеров, как, допустим, при Сталине.
— Здоровья вам! Я рискую оказаться банальным, но все же очень хочется узнать ваше мнение: каковы шансы президента остаться у власти до следующих президентских выборов? Или мы встанем на мировой арене в один ряд с Северной Кореей? Спасибо и удачи вам!
— До Северной Кореи нам ещё плыть и плыть, никаких симптомов превращения России в Северную Корею не наблюдается. Путинская элита со своими «Мерседесами» просто снесёт Путина при первом же намёке на «кореизацию» страны. То есть гранатомётами расстреливать не станут. Я боюсь, что он досидит и долго ещё будет сидеть. У меня были более радужные надежды. Но сейчас мы ничего не можем сказать о длительности срока правления лидера, потому что даже нынешний срок определяется не законом, а стечением обстоятельств.
Про президента Обаму мы точно знаем, сколько он ещё будет править, и про президента Олланда мы тоже это знаем, а про Мубарака или Путина мы не знаем. У Мубарака нехорошо получилось, как получится у Путина – неизвестно. Система с одинаковой вероятностью может править вечно (в рамках человеческой жизни), а может взять и разрушиться через несколько лет по каким-то причинам.
— Есть земля, в которой вся таблица Менделеева. Можно предположить, что на ней живёт самое богатое население планеты. Ан нет, кооператив, подобравший этот кусок земли, поднял цены на свои ресурсы, убил внутренний, розничный продукт и «вступил» страну в ВТО. Еще немного, и от страны этой не останется ничего. Сменить Путина невозможно, честные выборы невозможны, честные и независимые суды невозможны. И что дальше? Прозябание или революция?
— Во-первых, как раз за прозябанием следует революция. Во-вторых, сейчас понятно, что есть три способа смены такого правления, как у Путина: естественная смерть, переворот и революция. Будет одно из трёх. Знаете анекдот про блондинку и динозавра? « Какая вероятность, что вы выйдете на улицу и встретите динозавра? – 50 на 50: либо встречу, либо нет». Вот, могу ответить, как блондинка: либо умрёт, либо переворот будет, либо революция.
— Юлия Леонидовна, как вам кажется: в случае мирового финансового кризиса и обвала экономики в России останутся хоть какие-то политические и социальные силы, способные сохранить большую часть её территории? В ком, в каких персонах вы видите такие силы?
— Будет катастрофа — будут и силы. От катастрофы силы обычно и рождаются. Силы не рождаются при болотном существовании. Это первое. Во-вторых, скажу одну парадоксальную вещь, только не пугайтесь. Вы уверены, что если Россия распадётся на несколько самостоятельных, более или менее демократических регионов, или какие-то из этих регионов будут демократическими, а какие-то авторитарными, но все они будут говорить на русском языке и сохранять русскую культуру, будет так уж трагично?
Прежде чем отвечать: «Да как она может! Да она за развал России!», вспомните, что Италия в Средние века развалилась на части. Это была Флоренция, Венеция, Генуя, Пиза, и как-то очень неплохо у них получилось. Меня гораздо больше пугает исчезновение русской культуры, русского языка, русской цивилизации, чем то, что Дальний Восток станет самостоятельным.
— Не кажется ли вам, что в случае ухода Путина около «штурвала» возникнет свара и склока, нестабильность, вызванная дележом власти? И страна потеряет драгоценное время, вместо того чтобы проводить давно назревшие перемены. В общем, не произойдет того же, что при Горбачеве?
— Без ухода Путина страна точно теряет драгоценное время, под ковром происходят свара и склока. Так что, как минимум, хуже не будет.
— Юлия, добрый день! Давайте помечтаем. Представьте, что завтра вы просыпаетесь и видите, что нынешний режим вдруг пал. Какие шаги вы бы посоветовали новому руководству страны?
— Я думаю, что это всё-таки достаточно бесплодный вопрос по той простой причине, что нет средств, идеальных самих по себе, всё смотря по обстоятельствам. Средства могут быть хорошие, но обстоятельства их применять не позволят. Если же рассуждать в безвоздушное пространство, то это тотальная реформа государственного аппарата с радикальным уменьшением количества чиновников и функций государства; децентрализация управления по образцу Америки, чтобы каждый регион имел, как минимум, те права, что имеет американский штат; радикальная реформа МВД: всех уволить, 5% принять обратно.
Не говоря уже об упразднении ГИБДД, Ростехнадзора, пожарной инспекции и прочего. Понятно, что все выброшенные на улицу станут злейшими врагами власти и будут кричать, что тут нарушили интересы великой державы. Еще нужна тяжёлая реформа, которую, на самом деле, практически невозможно осуществить. Это кардинальная реформа налогообложения, которая приведёт к тому, что каждый человек, который работает, почувствует себя налогоплательщиком.
Это очень невыгодная для власти реформа, потому что сейчас, когда человек не замечает, сколько он платит, ему всё равно. Но как только он сам понесёт свои кровные в конце года, он взвоет. Одно это заставит его возненавидеть правительство.
Далее, реформа избирательного права — чтобы люмпен был выключен из избирательного процесса. Необязательно это делать злыми способами, можно, это мой любимый пример, всем, кто не проголосовал, выдавать по сто долларов — и гуляйте на эти деньги. Приходишь на избирательный участок, хочешь  – голосуешь, а хочешь  – забираешь сто долларов, всё добровольно.
И ещё я бы добавила реформу социальной, а особенно пенсионной системы — таким образом, чтобы человек получал дополнительное вознаграждение не за безделье, а, наоборот, за труд. Поскольку страна у нас нефтяная, значительно разумнее было бы устроить такую пенсионную систему, при которой чем больше твои собственные отчисления в пенсионный фонд, тем больше тебе добавляет государство.
Чтобы если есть государственные сто рублей, то отдать их не тому, кто совсем не работает и у кого совсем ничего нет, а тому, кто работает, чтобы ему ещё слаще работалось. Под эту пенсионную систему, под свой частный пенсионный счёт ты, как в Сингапуре, можешь занять деньги и купить жильё. Вот это, мне кажется, одна из самых разумных вещей, которая может быть сделана. Ещё раз подчёркиваю: я называю достаточно идеалистические меры, которые вряд ли могут быть осуществлены.
— Известный факт: Абрамович купил «Сибнефть» по цене в 30 меньшей реальной стоимости компании. Допускаете ли вы возможность отмены результатов приватизации, национализации или новой приватизации по справедливой цене активов? Или, как вариант, доплаты сегодняшними олигархами за несправедливо присвоенную собственность?
— А как читатель представляет себе новую приватизацию по справедливой цене активов? Если, скажем, «ЛУКойл» тогда был в одном состоянии, а сейчас в другом. С таким же успехом, наверное, можно попросить справедливо переделить границы между русскими, остяками, вогулами, ханты и манси. Представляете, как сложно будет понять, где проходят границы? Кто-то, видимо, тревожится о том, что Абрамовичу досталось в 30 раз дешевле. И думает: «Почему Абрамович, а не я?»
— Как вы относитесь к прогнозам о том, что в связи с усовершенствованием технологий сланцевой добычи газа и нефти в других странах наша страна обречена на деградацию или, по крайней мере, на жесткую зависимость от импортеров наших углеводородов, например Германии и Китая? И не стоит ли Владимиру Владимировичу в связи с этим отказаться от планов баллотироваться в президенты в четвертый раз и уйти, пока его связывают со стабильностью, а не с катастрофой?
— Во-первых, мы уже являемся страной-экспортёром, которая продает нефть и газ и импортирует всё остальное. У Путина это называется «сырьевая сверхдержава», а по-человечески это — «сырьевой придаток». Что касается сланцевых нефти и газа, то благодаря им накрылись колпаком все бредовые мечты Путина о том, что он поставит Европу на колени и по сверхвысокой цене будет экспортировать в Америку газ.
Ему казалось, что он сидит на какой-то бездонной трубе, которая будет качать, качать и качать. При этом стоит понимать, что сланцевый газ достаточно недёшев и никогда не сделается сравнимым по цене с природным газом, потому что технология добычи гораздо дороже. Она не может уменьшиться до себестоимости природного газа. Так что Путину всегда на его 26 резиденций хватит. Соответственно, от планов баллотироваться в президенты в четвёртый раз пока уходить нецелесообразно.
— Как вам видится будущее России лет на 15–20 вперед? Сыграет ли у наших «капиталистов» инстинкт самосохранения и они начнут вкладываться в развитие собственно страны? Или – нарастание протеста и, может быть, распад единой страны, превращение ее, скажем, в конфедерацию?
— Никак не видится будущее России, я отказываюсь гадать на кофейной гуще. Что касается капитализма, то у нас в России капиталистов не осталось, у нас больше чиновников, которые занимаются бизнесом. Независимый предприниматель, если у него есть инстинкт самосохранения, уедет.

О творчестве
— Вы производите двоякое впечатление: с одной стороны – вы либерал, но с другой — от вас веет каким-то ницшеанством. Как это сочетается?
— Прекрасно сочетается, я классический либерал типа Джона Стюарта Милля или Адама Смита. От них тоже веяло неким ницшеанством и этой самой историей: «Пусть выживает сильнейший».
— Юля, а нет у вас ощущения, что все темы, которые поднимает «Эхо», для власти как мертвому припарка? Вы почти всегда поднимаете актуальнейшие вопросы, часто напрямую называете преступления, нарушения, подпадающие под пресечение законодательством РФ. Какая сейчас эффективность от такой работы? Хоть раз вы получали ответ от правоохранительных и надзорных органов? Хоть раз возбудили дело по признакам, как того требует законодательство, по публикациям в СМИ? Ощущение, что на публикации независимых журналистов и журналистские расследования от официальных органов — ноль реакции.
— Это абсолютно формальная политика Путина, которая заключается в том, что, если общество что-то спрашивает, то никогда не надо отвечать. Отвечать и реагировать – значит показывать слабость. Что же касается того, что Путин не реагирует конкретно на «Эхо», то, мне кажется, что он в этом смысле принадлежит к новой генерации авторитарных правителей, которых сейчас в мире достаточно много.
Всегда считалось, что важно абсолютное единодушие, поэтому населению промывали мозги, несогласных расстреливали, а как иначе? В нынешнем мире, где уровень благосостояния довольно высок и где даже в авторитарной стране можно кинуть какой-то кусок люмпену, единодушие совершенно не обязательно, достаточно большинства.
Путин, кстати, первый это открыл. Достаточно, чтобы большинство верило, что американцы едят русских детей, а что по этому поводу будут кричать «Эхо», «Новая газета», Znak.com, его мало волнует. Он понимает, что на мнении большинства это никак не скажется. Это новый вариант авторитарного правления, который сильно отличается от классической картины. Но мы всё равно должны делать то, что от нас зависит, не только для Путина, совсем не для него.
— Ваше мнение о рекомендациях заместителя главы Минкомсвязи Алексея Волина студентам-журналистам учиться «работать на дядю». Что вы думаете о продажности СМИ и интернет-ресурсов в частности?
— Во-первых, Волин сказал очень много справедливого. Абсолютно циничный, открытый человек. Если ресурс хочет быть независимым, ему хорошо бы зарабатывать деньги и быть интересным своей аудитории. Если у него есть инвестор, то да, он должен слушаться желаний инвестора, если его это не устраивает, то нужно пойти и найти другого инвестора. Или следует сидеть у себя в блоге и писать так, чтобы тебя все читали, как Антона Носика.
В общем, Волин сказал массу справедливых вещей, которые не имеют никакого отношения к продажности журналистики. Должны ли менты быть идеалистами? Нет, они должны расследовать преступления, а являются они при этом идеалистами или нет, неважно, они взятки брать не должны. Должны ли журналисты быть идеалистами? Это не мешает и не помогает. Это как: должны ли журналисты носить синие юбки
— Чем объяснить вашу, на мой взгляд, антироссийскую позицию по многим проблемным вопросам нашего прошлого? Как вы относитесь к утверждениям, что вы работаете в интересах США? Ваши взгляды всегда будут отличаться от общепринятых, это способ попиариться?
— Я могу сказать читателю, что работаю не на США, а на разведку Сириуса. Признаюсь.
— Почему вы так ненавидите свою Родину? Для вас есть понятие Родины?
— Мне кажется, что портянка, которая этот вопрос задала, путает Родину с начальством. Видимо, она считает, что любить начальство – это любить Родину. Я очень не люблю начальство, которое разрушает Россию, берёт взятки, губит будущее страны, превращает страну в помойку. Вероятно, данная портянка это начальство очень любит. Это ее право.
— Объясните, как вам удается столько всего знать? У вас есть система, по которой вы знакомитесь с той или иной темой?
— На это я должна ответить: «Да я, блин, такая умная».
— Юлия, чем объясняются «стрелка осциллографа» и другие ляпы в ваших произведениях? Тем, что приходится писать обо всем? Тогда возникает закономерный вопрос: как вы проверяете факты, которыми оперируете?
— Вместо того чтобы искать мои контакты со спецслужбами США и так далее, со «стрелкой осциллографа» ко мне прикапываются уже энное количество времени.  Хотя в романе она давно заменена на «линию осциллографа». «Стрелка осциллографа» у Латыниной объясняется тем же, что и «грива львицы» у Лермонтова. Помните: «И Терек прыгает, как львица с косматой гривой на челе». Ну нет у львицы гривы, и что дальше?
— Юля, добрый день! Прочитал обе ваши статьи про челябинский метеорит. С чем связана столь резкая смена позиции? Первый материал, про «бортовой номер», кажется более правдивым и отражающим вашу авторскую позицию.
— И на старуху бывает проруха, написала, пардон, ху…ню. Еще не был ясен характер взрыва. Когда он утром долбанулся, мне показалось странным, что там рядом много военных полигонов. Бывает. Важно не не совершать ошибки, а не упорствовать в них.
— Юлия Леонидовна! Уже несколько лет не пропускаю ни одной вашей передачи. На правах вашего постоянного поклонника задаю вопрос: не хотели ли бы вы заменить аватарку на сайте «Эха Москвы»? И попутно просьба: в одной из передач «Код доступа», если возможно, осветите уголовное дело по факту пожара в торговом центре в г. Ухта. Чем дело закончилось и закончилось ли? Удачи вам!
— Про аватарку — это не мой вопрос, это вопрос к техническому редактору, я даже не смотрю, что там происходит. По Ухте. Напомню, что в 2005 году сгорел торговый центр с кучей народа в нём, потом нашли двух укурков, которые были непосредственными исполнителями, они показали на местного авторитетного бизнесмена Фарида Махмудова. Когда я читала материалы дела, встретила там потрясающее объяснение, почему они сожгли торговый центр днём.
Была группа других людей, которым поручали сделать это ночью, но они сказали, что ночью заперто на замок, а бутылку с зажигательной смесью кинуть сложно. Почему сожгли днём с людьми? Потому что было не заперто. Логика российских уголовников в этом смысле совершенно потрясает.
Поскольку господин Махмудов, как я понимаю, был большим другом большого количества местных полицейских чинов, то долгое время дело никак не расследовалось, а потом он с одним из этих ментов поссорился, видимо, на почве раздела активов, и этот мент стал копаться в поджоге. Сейчас идёт суд присяжных, идёт очень давно, это плохой признак, по этому поводу я полна довольно мрачных предчувствий. Уже не раз были угрозы в адрес свидетелей, а присяжные у нас могут оправдать кого угодно.
— Здравствуйте! Подскажите, когда ожидать вашу следующую художественную книгу? Несмотря на ляпы и «очепятки» в ваших прошлых книгах, по ним можно изучать новейшую историю России. Кавказский цикл помогает в краткосрочном прогнозировании развития событий на Кавказе лучше аналитиков! Спасибо за творчество!
— Не раньше, чем через год. Потому что книга довольно большая.
— Доброе время суток! Читаю и слушаю вас с большим интересом. Будут ли новые книги на экономические темы?
— Когда-нибудь, наверное, будут. У меня как в анекдоте: сколько ни выношу детали от коляски, а собирается автомат. Так что без экономики, конечно, не обойдётся и в новой книге, но, в любом случае, это фэнтези.
— Ваши работы по нефтегазодобыче в России очень интересны. Планируете ли еще раскрывать эту тему, в каком формате, будете ли еще посещать Ямал?
— Я не знаю, что такое мои работы по нефтегазодобыче, хотя помню, что у меня была действительно хорошая статья, которой я могу гордиться. Называется «Арктический способ производства». Она была как раз про Новый Уренгой. Откуда я знаю, что буду делать через год, когда напишу книжку?
— Юлия, скажите, пожалуйста, а может, вам начать серию своих видео, где вы будете общаться с политиками или общественными деятелями?
— Это вопрос не ко мне, а к «Эху Москвы», но я бы на их месте этого не делала. Нерационально. Люди, облечённые властью или имеющие большие деньги, публично интересных вещей не говорят. С ними очень интересно общаться, но они тухнут на глазах, как лампочка, которую разбили, если их вытаскиваешь на свет. Мне, честно говоря, не очень интересно будет делать такую программу.

О личном
— Юлия Леонидовна, расскажите о своих родителях, как их звать, где они работали?
— Мой папа Леонид Александрович Латынин, прекрасный поэт. Я рекомендую его сайт, книжки, которые, как ни странно, периодически выходят, причём за счёт издательств. Один из наших лучших литературных критиков Евгений Витковский назвал его последним поэтом Серебряного века. Так, в общем-то, оно и есть. Папа мой пришёл в Москву из Приволжска Ивановской области.
На его счастье он жил в поповском доме. Попа раскулачили, и осталось множество всякой литературы, куча альманахов Серебряного века, по которым папа учился читать. С одной стороны, по этим альманахам, с другой — по богословским книгам. В 17–18 лет пришёл поступать в МГУ на филфак. Первый раз не поступил, забивал шпалы, служил в армии, во второй раз тоже чуть не провалился, не добрал полбалла. Пошёл бросаться с вышки МГУ. Он был КМС по боксу, ему как человеку, стремящемуся к высокому, было тяжело в провинциальном городе, его доставали.
Поэтому надо было быть КМС по боксу, чтобы не мешали стремиться к высокому те, кто хочет пить водку. И вот он уже хотел кидаться вниз, и тут его встретил физрук, он попросил, чтобы папу взяли, чтобы он за всех нормы выполнял. И папа в итоге поступил. Это действительно превосходный поэт, очень глубокий человек. А мама, Алла Николаева Латынина, известный литературный критик. Вообще мне мои родители очень много дали, я их абсолютная производная.
— Неповторимая Юлия, я спрошу безотносительно вашей журналистской деятельности и политики. Разрешите мне при встрече поцеловать вашу ручку?
— При встрече — да, но я как-то не представляю, как мы с анонимным человеком пересечёмся.
— Что это у вас за зависимость от спорта такая? Почему вам ежедневно требуется три часа серьезных физических нагрузок?
— Можно и поменьше, 2–2,5 часа, но уж точно не меньше. Я думаю, что эту зависимость испытывает довольно большое количество преуспевающих менеджеров из числа моих знакомых. Я таких людей вижу вокруг себя постоянно. Для меня бег – это способ думать, я бегу и думаю. Идеальный для меня вариант дня: утром побегал, подумал, потом пописал. Так сказать, исчерпал то, что набегал, и побежал опять. Поэтому я не занимаюсь теми видами спорта, где, кроме физической нагрузки, нужно ещё и думать. В волейбол и теннис, например.
— Юлия, вы успешны, умны, знаете языки, наверняка и вне России могли безбедно существовать. Что вас держит, чем жизнь здесь интереснее, нежели там?
— Я российский писатель. Писатель не может существовать вне действительности, которую он описывает. Фэнтези я еще смогла бы писать вне России, а книжки про Кавказ или экономические триллеры требуют этой действительности.