Думали, уже избавились от постов про 8 марта в ленте?) А я все-таки предлагаю вам еще раз вспомнить про женский день. Прошлую пятницу вспоминать не будем (да и не у всех это получится), а заглянем ровно на 90, 80 и 70 лет назад.

Вы, кстати, какой праздник в пятницу отмечали? День женщины? Весны? Матери? Ээ.. Клары Цеткин? Я для себя так и не определилась. Зато в советское время проблем с идентификацией праздника не было. По крайней мере, в указанный период. Есть женщина, есть праздник, есть идеология.
Итак, предлагаю полистать газеты от 8 марта – «Правду» 1923-го, «Комсомольскую правду» 1933-го и «Вечернюю Москву» 1943-го года.
«Правда». 8 марта 1923 года.
Героиня – работница.
Лозунги: Долой кухонное рабство! Да здравствует общественное питание! Поборем тьму!
Официальные статьи цитировать не буду – там те же лозунги, только подробно. Меня больше интересуют лирически-идеологические отступления, картинки из жизни, приметы времени.
Например, такие (здесь и далее орфография и пунктуация оригинала):
Публикация «Работницы» (Гужоновские типы).
«Жила Акулька с мужем душа в душу. Получку до копейки всю ей отдавал. Баловал. Гармонь купил, балалайку для удовольствия.
И она любит своего Костю, как яблоко. Но знать тому уж случиться. Запил Костя шибко.
Как получка, так и нет дома – и ночь и две. Акуля терпит пока, не говорит ни слова. А ему это и на-руку.
А вчера уж в милицию подобрали голубчика.
-Ну, приди только, пьяница – осерчала Акуля.
А его все нет и нет.
Работа из рук валится.
И баба удумала: рано, первая у председателя завкома:
-Василий Егорыч, нет на мужика управы. Пьет – и пропадает. Уж не усовестишь ли?
— Ладно, ладно, иди, что-нибудь придумаю.
Идет Акуля в цех, ног под собой не слышит. Видит она Костю тверезовым и улыбается.
А вот еще одна: Ариша.
Не щеки, говорят, имела, а раскаленное железо: плюнь – зашипит. А сейчас вся ушла в себя: матерью скоро будет. Стоит, работает, и все как бы прислушивается. Ни о чем не хочет говорить. Разве только улыбнется, когда намекнуть на ее положение. После родов вот уже три дня, как вышла на работу. Товарки обступили: любопытно им.
- Ну, как?
А она краснеет, совестится:
— Да ничего… Мальчишка, шустренький..
Работа не клеится. Отвыкла. Да и глазам малыш мешает. Не терпится сердцу матери, зовет, тревожится. Разрешили ходить кормить через три с половиною часа. Вернется покормивши – к железу нежная».
Здесь же – статья о работницах Баумановской чулочно-трикотажной фабрики. Слово дали женщинам, проработавшим «бессменно у текстильного станка от 34 до 40 лет»:
«Три царя короновались при мне. Попы звонили в колокола, служили молебствия, буржуи пьянствовали и бесились с жиру, а мы, рабочие, все также мыкали свое горе, как при том, так и при другом, и при третьем. Ну, а вот дожили до Советской власти,— тяжело и теперь, правда, ну, а все-таки легче. На душе легче»,— говорит одна из героинь. –
«Этого достаточно для того, чтобы понять «душу» нашей работницы»,— резюмирует автор статьи.

А на другой полосе коротенькая заметка с цифрами:
«Воронежский губпрофсовет вывел среднюю заработную плату рабочих по губернии. По сравнению с довоенным средним заработком получается следующая картина:
Средняя заработная плата рабочих по 1 разряду по всем группам на 1 января 1923 года составляет 3р.64 коп. в товарных, или довоенных рублях. Средний годовой заработок по всем группам равняется 131 р.04 коп. По данным фабричной инспектуры за 1914 год, средняя заработанная плата по всем группам составляла 196 рублей. 26 коп. Таким образом средняя заработная плата рабочих в Воронеже сейчас составляет уже 66 проц. довоенной заработной платы».