По традиции, добравшись из Калуги в Москву, я звонил Володе Ивашечкину, который помогал мне по дому в деревне, и докладывал ему, что я на месте и со мной все в порядке. В начале 90-х, еще во времена СССР, когда я купил этот недостроенный дом, по хозяйству мне помогал дед Семен, ветеран войны.

Но дед Семен, пехотинец, прошедший до Берлина целехоньким, не выдержал смерти своего сына Сергея, жившего с ним. Сергея убил на глазах деда Семена во время пьяной ссоры собственный сын, только что освободившийся после очередной отсидки.
Прожил после этой истории дед Семен всего несколько дней. И именно тогда изъявил желание помогать мне по дому Володя Ивашечкин. Он был прекрасный электрик, работящий добрый русский человек. И поэтому я дорожил нашей дружбой.
Но на этот раз я никак не мог до него дозвониться. И только на следующий день его мобильный ожил, но вместо Володи я услышал голос его жены. Она сказала: «Володи больше нет. Он вернулся после празднования дня рождения своего племянника Жени, не смог войти в дом и замерз у дверей. Его, лежащего на снегу, только утром увидела из своего окна жена брата Наташа».
Произошло это вечером 5 января 2016 года, когда мороз доходил до 30 градусов. Володя умер у дверей своей избушки размером 6 на 4 метра, которую он построил своими руками на огороде мамы, когда его дочь вышла замуж, и в его калужской двухкомнатной квартире стало совсем тесно. Когда Володя мучился и не мог открыть замерзший от мороза замок, рядом, всего в 20 метрах, находилась упомянутая мной Наташа.
А чуть дальше, в доме мамы, спал его родной брат Сергей. Но Володя не мог обратиться к ним за помощью, ибо они уже пять лет находились в состоянии войны — из-за полсотки земли, которая была необходима Володе, чтобы обустроить проезд от своей избушки до общей дороги. Вот такая история.
Зачем я вспомнил о нелепой, ранящей мою душу смерти Володи Ивашечкина? Причиной тому — мой протест по поводу восторженных речей наших преуспевших в жизни чиновников, твердящих, что русскому человеку наплевать на западные санкции, что ему наша русская правда дороже всяких благ жизни.
Например, пресс-секретарь президента Дмитрий Песков выразился следующим образом: правда на нашей стороне, а правда для русского человека дороже доллара. Меня испугал разрыв, контраст между образом русской жизни, который сидит в сознании нынешней политической элиты, и самой русской жизнью — тем, какими заботами живет подавляющее большинство, к которому принадлежал замерзший у своей двери, выпивший лишнего во время растянувшихся на две недели новогодних праздников Володя.
Наша нынешняя элита тешит себя мыслью, что простой русский человек только и думает о том, что бы еще отщипнуть от своей бедности во имя того, чтобы Вашингтон или Брюссель увидели в Москве достойного «конкурента».
Не интересовал Володю курс доллара только потому, что при его зарплате электрика в 13 тысяч рублей не было у него никаких накоплений, даже загашника на черный день. Он принадлежал к тем 80 процентам населения России, которые не имеют никаких вкладов, которые никогда не выезжали за рубеж и у которых нет необходимости покупать валюту для выезда за границу.
Но на самом деле деньги играют громадную роль в жизни во всем себе отказывающего русского человека. Война между братьями, вернее, между женами Ивашечкиных началась всего из-за 50 тысяч рублей, которые потребовала от Володи семья Сергея за полсотки маминой земли.
Просто счастье нынешней элиты состоит в том, что такие люди, как Володя, не осознают своей нищеты, привыкли в жизни довольствоваться тем, что есть, живут, как говорится, «на минимуме материальных благ».
Политическая стабильность держится у нас во многом на неразвитости не только политического, но и экономического мышления подавляющей части населения. А тот 31 процент молодых людей в возрасте от 18 до 24 лет, который обладает политической и экономической культурой, как раз желает, по данным опроса ВЦИОМ, выехать за рубеж.