Когда мне было 25 лет, мне очень нравилась песня группы «Демо» «Солнышко», в которой среди прочего содержались следующие строфы: «Я отрываюсь от земли. Я от тебя на полпути. И мне так важно, что ты думаешь об этом». Сегодня эта песня вновь крутится у меня в голове — и не только в силу ностальгических воспоминаний.

Замените последнюю из процитированных мною строф на «и мне совсем не важно, что ты думаешь об этом» — и вы получите метафору, идеально описывающую современную российскую политическую реальность.
В нашем общественном сознании за августом прочно закрепилась репутация «месяца катастроф». В отличие от 1991, 1998 или 2008 годов ничего глобально-грандиозного в августе 2015 года вроде бы не предвидится. Зато мы имеем целую серию рукотворных морально-психологических мини-катастроф для власти.
Мы имеем целую серию вроде бы совершенно разноплановых событий, у которых, однако, наличествует один общий знаменатель: демонстративное презрение тех, кто принимает решения, к мнению тех, на ком эти решения отразятся самым непосредственным образом.
Попробуем взглянуть на происходящее в России в последний месяц лета 2015 года с высоты птичьего полета. Доллар и евро «повалили на пол» нашу национальную валюту и «бьют ее ногами». Покупательная способность рублевых доходов граждан РФ ощутимо снижается.
И на этом «глубоко вдохновляющем» фоне правительство с самым радостным видом сообщает «дорогим россиянам»: у нас в стране переизбыток продуктов! Будем их сжигать! Пользоваться иностранными медицинскими изделиями не патриотично! Будем использовать только те презервативы, которые хотя и бесполезны с точки зрения своего прямого предназначения, но зато способны «улучшить демографическую ситуацию» в государстве!
Что является оскорбительным в таких новациях — их суть или форма их подачи? Как рядовой гражданин, я однозначно выбираю ответ «суть». Возьмем, например, тему сжигаемой еды. Я родился и вырос во времена, когда многочасовая очередь за самыми элементарными продуктами была не исключением, а нормой. И этот опыт, видимо, останется со мной навсегда. Я до сих пор испытываю жгучее чувство вины, когда в моей тарелке остается несъеденная еда.
Но вот как человек, который уже не первое десятилетие с довольно близкого расстояния пристально наблюдает за политикой, я вынужден дать несколько иной ответ. Любому государству иногда приходится принимать решения, которые по определению являются не только непопулярными, но даже немыслимыми с точки зрения обычных человеческих норм. Немыслимыми — но в то же самое время объективно неизбежными и необходимыми.
Относится ли это к тем действиям российского правительства, о которых было сказано выше? Может, да. А может, нет. Но вот то, по поводу чего сомнений быть не может: правительство даже по-настоящему не попыталось убедить население в своей правоте. Вместо серьезного разговора между взрослыми людьми нашему вниманию была предложена шутовская клоунада.
Я очень уважаю Геннадия Онищенко как врача и как человека с твердыми моральными принципами. Но его ценность как «политического коммуникатора» даже не равняется нулю — она уходит в область отрицательных значений. Если существует более наглядный способ выказать населению свое неуважение, чем тот, который использовал помощник премьер-министра РФ Онищенко, то я такого способа не знаю.
Что стоит за этими правительственными пиаровскими провалами в таких особо чувствительных для любого нормального человека сферах, как продукты и медицина? Неумение или нежелание конкретных чиновников выполнять свои прямые должностные обязанности? Возможно. Но я подозреваю, что проблема глубже. Проблема — в общей самоуспокоенности власти, в ее уверенности, что над населением сейчас можно проводить какие угодно эксперименты — оно все стерпит.
Крымский кризис окончательно превратил Путина в объект жгучей ненависти для либерально настроенной части российского общества. Но этот же самый кризис добавил ВВП своеобразной «моральной легитимности» в глазах основной массы российских граждан.
Угроза внутриполитической нестабильности откатилась на задний план. И это обстоятельство, похоже, сыграло с нашей вертикалью власти злую шутку. Вертикаль расслабилась. Вертикаль поверила в неисчерпаемость выданного Путину кредита доверия.
Сегодня этот кредит по-прежнему еще очень велик. Но начало процесса постепенной эрозии упомянутой выше «моральной легитимности» власти — это, с моей точки зрения, свершившийся факт. Разумеется, такая эрозия рано или поздно началась бы по-любому: ничто в этом мире не вечно. Беда — не в самом начале процесса. Беда — в его «качестве» и скорости.
Внутриполитическая стабильность — это еще не все. Внутриполитическая стабильность не должна заслонять тот факт, что Россия сейчас находится в не самом легком положении. Основа нашего экономического благополучия — высокие нефтяные цены — подорвана.
Конфликт с Западом, у которого не видно конца и края, еще больше ограничивает наши возможности для экономического развития. Перед страной маячит вполне реальная перспектива стагнации. А где стагнация — там и деградация.
Чтобы такой кошмарный сценарий не стал реальностью, власть должна «ловить мышей» с двойной интенсивностью. Вместо этого мы видим обратное. Власть — или по меньшей мере правительство — ведет себя как актриса из второсортного варьете. Эта ситуация является совершенно ненормальной. Эта ситуация должна быть исправлена.

Михаил Ростовский.
«Московский комсомолец» № 26879 от 7 августа 2015
На фото Михаила Ковалева: В нужный момент российская власть не нашла для объяснения своих действий среди армии чиновников никого лучше бывшего санитарного врача Геннадия Онищенко.