В середине марта 1985 года, то есть ровно 30 лет назад, после смерти К. Черненко новым генеральным секретарём ЦК КПСС был избран достаточно молодой М. Горбачев. Это был просчитанный шаг, потому что предыдущее престарелое руководство страны что-то стало слишком часто уходить из жизни. Один за другим умерли Л. Брежнев, Ю. Андропов и уже упомянутый Константин Устинович.

Кстати, когда он скончался, родился очень острый политический анекдот: «На первом канале появляется диктор и объявляет «Вы будете смеяться, но наш генеральный секретарь опять умер». Так что избрание Михаила Сергеевича было очень верным шагом.
Но и у молодых не все получается хорошо. Конечно, были и положительные моменты, например, значительное обновление кадров верхушки страны. Многие руководители элементарно засиделись на своих постах и уже не могли адекватно мыслить.

Лично я ценю период руководства Михаила Сергеевича за то, что тогда отменили ограничения на подписку периодических изданий.
В результате тиражи большинства газет, в том числе «Правды Севера», существенно выросли. После отмены цензуры понятие «гласность» перестало быть пустым звуком. Никаких запретных тем для журналистов больше не было, они могли писать о чём угодно и открыто выражать свое мнение по любому вопросу. Это был период расцвета средств массовой информации.
В то же время меры, предпринимаемые в экономике и промышленности, не были просчитаны. Слова «перестройка» и «ускорение» хотя и звучали постоянно со страниц газет и экранов телевизоров, скоро уже перестали нести в массы позитивный момент. Предприятия приходили в упадок, что вело к обострению социальных проблем.
Одним из самых непродуманных шагов явилось принятие 7 мая 1985 года постановления ЦК КПСС «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма». Одновременно с этим вышли постановление Совета Министров СССР от 7 мая 1985 г. «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения», указ Президиума Верховного Совета СССР от 16 мая 1985 г. «Об усилении борьбы с пьянством». (Тоже скоро ометим круглую дату со времени издания этих документов).
С одной стороны, борьба со злоупотреблением спиртными напитками, безусловно, является делом хорошим и как бы обсуждению не подлежит, но у нас любое благое намерение портится отвратительным исполнением. Так получилось и в этот раз.
Конечная цель намеченных мер — полный отказ всего населения от употребления спиртных напитков. Предполагалось ежегодное сокращение объёма производства ликёроводочных изделий и прекращение с 1988 года выпуска плодово-ягодных вин.
Все это сказалось на народе практически в первый же год, когда на весь Североуральск осталась только одна торговая точка, где можно было купить спиртное,— это магазин № 23, в здании которого сейчас размещается кафе «Триумф».
Антиалкогольная пропаганда в тот период усилилась, даже предлагали запретить транслировать на телевидении и в кинотеатрах фильмы со сценами, в которых герои употребляют спиртные напитки. Однако сознание человека меняется не так быстро, поэтому потребность в алкоголе не снизилась.
Возле единственного «спиртного» магазина собирались большие очереди, которые порой тянулись до военкомата. И если в конце очереди жители еще как-то сдерживали свои чувства, то по мере приближения ко входу в магазин сильные эмоции просто витали в воздухе.
Иногда разворачивались настоящие битвы, которые с трудом могли сдерживать усиленные наряды милиции. В одну из таких драк какую-то женщину затолкнули внутрь через окно, разбив все стекла. К счастью, она не пострадала, а наоборот, благодарила своих «спасителей», приговаривая, что без них она бы в магазин не попала.
Чуть позже возле дверей стали ставить «воронок», чтобы попасть внутрь можно было только боком и по одному человеку. Но и в помещении добраться до «амбразуры» было не так-то просто. Прилавки были отгорожены от торгового зала железной решеткой, чтобы страждущие не могли перепрыгивать к продавцам.
Покупку спиртного у нас в городе прозвали «Взятием Зимнего». Если кто-то говорил, что он сегодня «два раза брал Зимний», то на такого смотрели с пониманием… Мало ли, а вдруг его недюжинные способности пригодятся в недалёком будущем?..
Постепенно на спиртное начали вводить талоны, и каждый мог уверенно рассчитывать на приобретение одной бутылки в месяц. Потом стали практиковать другие формы, например, сдаешь продавцу пустую бутылку (видимо, ощущалась нехватка тары) и без всякой очереди можешь купить чего хочешь.

Правда, выбор был не особо большой – 3–4 наименования: какой-нибудь портвейн, водка и «Зубровка». Никакой «Массандры» или «Тамянки» тогда и в помине не было.
Одно время завозили «Тархуновую». Для ее приобретения нужно было сдать уже десять пустых бутылок. Собирали по всем помойкам, битого стекла в городе не было вообще, не то что сейчас.

Некоторые страждущие, которым нужно позарез, применяли один метод – покупали лимонад и либо просто выливали его, либо предлагали быстренько выпить какому-нибудь беспризорнику. Плохо приходилось, если тот не торопился и начинал смаковать напиток, мог и подзатыльник схлопотать.
В городе, как, наверное, и по всей стране, стали широко практиковаться так называемые комсомольские безалкогольные свадьбы. То есть процедура вся та же самая, только без капельки спиртного. В качестве угощения обычно предлагались газировка и чай.

Нас заставляли ходить на эти мероприятия и затем освещать в газете. Было довольно забавно наблюдать, как какой-нибудь гость, задумавшись и забывшись, одним махом заглатывал полный стакан лимонаду. И все! Утолил жажду на весь оставшийся вечер.
Без «подогрева» свадьбы проходили как-то скучновато, порой и «горько» никто не кричал. На поминках веселее бывает. Поэтому вся «встреча» обычно быстро сворачивалась, и молодожены с родственниками и друзьями, разбившись на кучки, направлялись по им одним известным адресам. Наверное, там всё же было что-то такое припасено.
Чуть позже, когда антиалкогольная кампания начала потихоньку затухать, догадливый народ нашел выход, и спиртное начали разливать в чайники. Чисто внешне, то есть по цвету, тебе вроде бы чайку плеснули. А ничего подобного, там самое оно! И свадьбы опять стали проходить с «огоньком».
На всех предприятиях, организациях и учреждениях в обязательном порядке создавались общества трезвости. В редакции нашей газеты председателем этого общества единогласно избрали меня как отъявленного трезвенника и борца за мораль и нравственность.

В задачи председателя входило распространение журнала «Трезвость и культура» и проведение разъяснительной работы внутри коллектива.
Если с разъяснительной работой положение у нас было более-менее благополучным (все ж таки народ сознательный), то вот впаривать никому не нужный и не интересный журнал оказалось труднее. А ведь требовали подписываться на целый год.

Тратиться на макулатуру практически никому не хотелось, в результате подписку все равно как-то оформляли, но журналы доставлялись не через почту, а каким-то другим путем, а потом комнатушка председателя городского общества трезвости была завалена этими журналами «под завязку».
Где-то уже в конце 1985 года в городе приключился курьёзный случай – председатель одного подразделения треста «Бокситстрой» попал в вытрезвитель. Дело в общем-то рядовое, и случилось также обычным путем – суровые бокситстроевские мужики отмечали какую-то важную дату, кажется, пятницу.
Слегка перебрали, и один из них не сумел без проблем добраться до дому. Борьба с алкоголизмом и самогоноварением тогда была в самом разгаре, поэтому милиция пощады никому не давала. Опять же и с её руководства требовали результатов.
Но тут был один тонкий момент. Если не показывать роста задержанных и оздоровленных, то вроде бы как плохо работаете. А если показывать большой рост, то тоже странно – боремся, боремся, а пьяных на улицах все больше? Поэтому и милиции приходилось лавировать, чтобы, так сказать, и волки были сыты, и овцы целы.
Словом, написал я по этому очень своевременному поводу яркий фельетон и несу З. Белошедовой. Зоя Алексеевна прочитала и говорит: «Михаил, мужика теперь и без того по всем статьям накажут, а тут ещё мы его прославим. Давай обойдемся без этого». Я с  ней согласился, и фельетон не был опубликован.
Помимо распространения «Трезвости и культуры» нужно было ежемесячно писать отчёты для городского общества. Типа, сколько в коллективе проведено собраний на тему «насколько это вредно – употреблять спиртное», кто выступил и что сказал, сколько принято новых членов.
Поскольку народ у нас, как уже сказал, был сознательный, поэтому на первом же собрании в общество трезвости вступили все 100 процентов наших трудящихся, и в этом направлении работа практически заглохла.

Мы на самом деле провели пару собраний, а потом дело пошло труднее, потому что говорить-то особенно было не о чем. Поэтому я писал отчеты сугубо «с потолка», чтобы не отвлекать коллектив от более важных задач.
И вот как-то звонит председатель городского общества и предлагает явиться для важного разговора. Мне тон как-то сразу не понравился, что-то ёкнуло в сердце. Потом подумал, что грехов за мной нет, с пьянством и самогоноварением у меня все нормально, так что вроде бояться нечего.
Прихожу в комнатку городского общества и, помимо главного за трезвость, вижу еще человек десять таких же, как я, председателей первичек. Все чего-то хмурые такие и смотрят на меня с неодобрением. У меня аж какая-то аналогия с судом присяжных мелькнула.
Председатель берет какую-то бумагу и начинает читать письмо из областного общества трезвости. В нем говорится, что руководство общества благодарит тов. Кулешова М. А. за достигнутые на поприще борьбы с пьянством, алкоголизмом и самогоноварением успехи и предлагает распространить его положительный опыт на другие первичные подразделения общества. Смотрю, при этом у «присяжных» аж кулаки сжались. Ну, думаю, побьют сейчас. А за что?!
Выяснилось, что в одном из моих отчётов, которые в числе прочих отправляли в область, проскочила очень красивая цифра. Дело в том, что мы тогда печатались в местной североуральской типографии, общались с её работниками каждый день.

Помимо этого, проводили совместные вечера, встречали Новый год, у нас была единая касса взаимопомощи и одно время даже один профсоюз. Так что все считали друг друга своими.
И не мудрено, что в отчёт за какой-то последний месяц я включил в итоговую цифру еще и работников типографии. Вообще, я думал, что все наши отчеты в Свердловске просто сваливают куда-то кучей в сарае, и на этом дело заканчивается.

Ан нет! Оказывается, все наши сообщения тщательно просматриваются, анализируются, после чего составляется один сводный отчёт для более высоких структур.
И какой-то въедливый чиновник заметил, что где-то там, в Североуральске, при количестве работающих в 12 человек число членов общества трезвости каким-то путём достигло аж 40 человек! Видите ли, в некоторых организациях охват «трезвостью» порой не достигал и 70–80 процентов, а тут сразу 300 процентов.
Мол, товарищи, не надо замыкаться в рамках только своего трудового коллектива, будьте проще и понятнее, и народ к вам потянется. Поэтому-то другие председатели и смотрели на меня тогда хмуро, особенно после предложения распространить «положительный опыт».
Бить меня не стали, сухо так поздравили и пожали руку. Ошибок в отчётах после этого я не делал.