Знакомьтесь: младший советник юстиции Сергей МОРКОВ — руководитель Североуральского межрайонного следственного отделения следственного комитета при прокуратуре РФ по Свердловской области. Эта должность по статусу равнозначна должности прокурора города. Его полномочия распространяются на территории Североуральского и Ивдельского городских округов.

В июне текущего года вышел Указ Президента Российской Федерации о внесении изменений в Уголовно-процессуальный Кодекс РФ и в Закон «О Прокуратуре РФ», а также Указ об образовании Следственного комитета при Прокуратуре РФ.
Следователи прокуратуры теперь выведены в отдельную структуру. Следственный комитет при Прокуратуре РФ занимается преступлениями против личности, против половой свободы, преступлениями, связанными с похищениями людей, терроризмом, экономическими и должностными преступлениями, в том числе взяточничеством и превышением должностных полномочий.

До нового назначения Сергей Морков трудился в прокуратуре города Ивделя, последние два года занимал должность заместителя прокурора. С 2003-го по 2004-й год работал в следственной бригаде Генпрокуратуры РФ по делу Ходорковского и Лебедева, куда был направлен как один из опытных следователей в составе группы из 25 человек со всей России. В составе этой же бригады работал по делу мэра города Лесного.
Сергею Анатольевичу 38 лет, родом он из поселка Бурмантово Ивдельского района. Жена Наталья – судебный пристав в городе Ивделе, дочь Александра – шестиклассница.
— Сергей Анатольевич, Ваш путь к карьере был не из простых. Наверное, правду говорят, что выбор профессии, сделанный в зрелом возрасте, чаще всего самый верный?
— Действительно, к этой системе я шел довольно долго. Мечты о работе в юриспруденции как таковой изначально не было. Многие мои одноклассники грезили военной службой, а я с детства мечтал о море. Отслужил три года на Северном флоте в городе Североморске, имел поощрения. И после службы поступил в Калининградскую мореходную школу. По окончании был направлен на Камчатку. Ходил в загран-плавания, хлебнул сполна морской романтики, пресытился и решил вернуться домой.
— Море надоело?!
— Захотелось постоянства, оседлой жизни. Устал жить вдалеке от родителей, без семьи, хотя команда у нас была отличная и судно хорошее.
Дома устроился на должность бойца пожарной охраны. В двадцать три года, долго не думая, не гадая, решил поступать в юридический вуз. На подготовку к экзаменам в Уфимский юридический институт Министерства внутренних дел затратил минимум времени. Дело не только в хорошей природной памяти – к будущей профессии был уже настоящий интерес плюс жизненный опыт. Трудовой стаж начинал с опер-уполномоченного, затем — старший оперуполномоченный в ивдельской колонии, старший следователь в управлении, начальник отделения. Зарекомендовал себя с хорошей стороны, пригласили в прокуратуру города Ивделя.
— Должно быть, и в выборе профессии юриста Вами руководил интерес исследователя? В работе прокуратуры тоже есть доля романтики?
— Увы (с горькой иронией), разве что когда трупы на природе находим. Здесь романтики нет, здесь надо строго соблюдать законодательство и того же требовать от других.
— О карьере изначально не мечтали?
— Нет, о карьере как таковой не мечтал. Мне нравилась и нравится работа следователя. Когда сам раскрываешь преступление, идешь по следам преступника, по крупицам собираешь доказательства… В результате из «темного» дела появляется приговор. Прокурор поручал мне самые сложные дела. Главное – четкое планирование своей работы, корректное обращение с людьми, уважение к личности человека. Сейчас от подчиненных требую того же.
— Вы хорошо знаете психологию правонарушителей, можете найти к ним правильный подход?
— Могу. Я ранее общался с этим контингентом, мне работать было легче. В моем детстве бригады заключенных, окруженные солдатами с собаками, водили мимо нас на работу…
— Чувства превосходства, какого-то презрения к подследственным не испытывали?
— Нет, я никогда не ставил себя выше человека, допрос которого вел. Есть определенные правила тактики допроса. Может, не у всех это хорошо получается, но надо просто чувствовать человека, чтобы понять его психологию.
— Сочувствия к преступникам никогда не было, в том плане, что существующая система наказания все же не исправляет?
— Сочувствия – нет, в нашей работе вообще чувства со временем притупляются. Главное, делать свое дело. Тюрьма не исправляет, но и здесь все зависит от личности. За время своей работы я видел много людей слабых: бывает, выйдет из колонии – ни на работу устроиться, ни даже паспорт получить не может.
— Вы родились и учились в довольно специфичном поселке Бурмантово, рядом с колонией усиленного режима. Наверняка, там оседал большой контингент бывших осужденных, хватало и асоциальных элементов. В детстве не было соблазна свернуть с прямой дорожки?
— У меня хорошие родители: мама работала педагогом в колонии, папа – служил там же в воинской части. Поселок наш далекий, лесной. Но, тем не менее, нам в свое время дали нормальное среднее образование. В нашем маленьком классе (после восьмого многие отсеялись) было всего три парня и восемь девчонок. Все стали людьми, никто не был судим. Я свое детство вспоминаю как золотое. Примером для меня был один из учителей: парень после службы на флоте пришел в школу, вел занятия по начальной военной подготовке, различные секции, хотя сам спортсменом и не был. Он-то нас и вытащил с улицы, увлек.
В последнее время поселок очень изменился, в принципе, территория на грани вымирания: нет никакого производства, остались почти одни старики и безработные. Школа закрыта…
— Поделитесь тем, как Вы работали по делу Ходорковского…
— Из Свердловской области нас, следователей прокуратуры, в составе группы было двое. Этому делу я отдал полтора года жизни, причем отправили в Москву, конечно, без семьи. Устроились в гостинице, работали без выходных: допросы, обыски… Дело было на контроле у президента, мы его закончили на 3–4 месяца быстрее намеченного срока. Немалая часть времени ушла на ознакомление обвиняемых с материалами дела — оно составило более 100 томов!
— Можете охарактеризовать известных подследственных как личностей? Какие они: сильные, харизматичные?..
— Во-первых, Ходорковский и его финансист Лебедев очень грамотные, приятные в общении люди. Правда, нам было рекомендовано не вступать с ними в длительные диалоги. Лебедев нервничал, относился ко всему происходящему с долей сарказма. Оба считали, что не совершили ничего противозаконного, вину в инкриминируемых им преступлениях (мошенничестве, неисполнении решений суда и других) не признали. Считали, что действовали в соответствии с нормами закона того времени. И все же Ходорковский трезво осознавал, что государственная машина медленно вертится, но… верно.
— Какой штат в нашем межрайонном следственном отделении?
— Два следователя в Североуральске — Владимир Пирожков и Антон Отраднов. Я на них надеюсь, вижу, что сотрудники опытные и инициативные. У нас будет свое делопроизводство, свой секретарь, обещают машину. Будут дополнения в штатное расписание — вплоть до помощника следователя, пока это все на подготовительной стадии.
Три человека в Ивдельском подразделении — мой заместитель и два следователя. Заместитель по мере возможностей будет тоже расследовать дела. За нами еще закрепили все исправительные учреждения территории: преступления, совершаемые в колониях, будем расследовать мы.
Работать с прокуратурой будем вместе — рука об руку. Бороться с преступностью надо. С заместителем прокурора С. Зелениным я уже трудился рука об руку, он был прокурором Ивделя. Хорошо знаком по совместной работе с начальником Североуральского межрайонного отдела наркоконтроля В. Мининым.
— Непосредственно следственной работой заниматься Вам сейчас не придется? Не жалеете об этом?
— Руководителям расследовать уголовные дела в принципе не запрещается, но на них возлагается и множество обязанностей по организации работы. Нынешняя должность мне ближе, чем должность заместителя. Ответственности я не боюсь, и работать в таком режиме не привыкать: возьмусь — и сделаю.